Отправлено: 21.05.07 09:58. Заголовок: "Время без понедельников", фендом - ПНвС; NC-17, romance, макси (тема 1, продолжение от 25.05)

Название: Время без понедельников
Авторы: Карбони & XSha
Бета: Helga
Фендом: «Понедельник начинается в субботу»
Категория: слеш
Персонажи: КХХ, ЖЖЖ, ММК, КПД; а так же - АП, ЭА, РО, ВК, ВП.
Пейринг: обнаруживается по мере прочтения.
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance
Дисклеймер: Герои принадлежат создателям, материальная выгода не извлекается
Саммари: История нескольких попыток поиска смысла жизни и одной попытки универсального превращения
От авторов: Хочется надеяться, что фик будет интересен читателям всех возрастов, однако, авторы предполагают, что знание некоторых реалий советского времени окажется не лишним.
Размещение в архивах: По предварительной договоренности.

 Отправлено: 22.05.07 03:10. Заголовок: Re:

Гм... Так Хунта, кажется, запал на Почкина? Почкина Великому Инквизитору! На блюдечке)
Хотя Хунту можно вообще... с кем угодно...никто не устоит ( кроме Камноедова, конечно)
Ещё раз респект авторам. Большой-большой.

 Отправлено: 22.05.07 03:16. Заголовок: Re:

Я как новичок в данном фэндоме - в полном экстазе. Да и не только как новичок. Люблю правдоподобность, а тут ее просто ВЕЗДЕ и НАВАЛОМ. Сорри, за отсутствие элегантсности в выражениях.

До того все естественно и легко и красиво что четвертый час ночи и неясные *после пьянки* мозги оказались совсем не помехой. Проглотилось все на одном дыхании. От Жиана с Модестом в восторге, от остальных не менее. Терпеливо ждем продолжения.
*да, и ОГРОМНАЯ благодарность! *

 Отправлено: 22.05.07 07:47. Заголовок: Re:

Валет пишет:

цитата:

насчет Хунты и канона... может его с Кивриным свести...Теодоро же инквизитора уже столько э-э лет выносит и терпит?

Валет, мы ужасно рады, что вам нравится наш фик!!!
Что же касается вашего предложения относительно судьбы Кристобаля Хозевича, то она уже решена, и деться ему некуда. Каким именно образом сложится его жизнь в "Соловецких зорях" - следите за обновлениями

 Отправлено: 22.05.07 07:50. Заголовок: Re:

tatka пишет:

цитата:

Камноедова вапще не переношу(((

tatka, а вот Жиану Жеромовичу он кажется по вкусу. Нам представляется, что Жиакомо не может быть расположен к плохим людям. Так что, может последовать его примеру и чуть внимательнее присмотреться к Модесту Матвеевичу? А?

 Отправлено: 22.05.07 08:01. Заголовок: Re:

Arianrod спасибо вам)))))))

shiro как это приятно!!!! Огроменное спасибо за отзыв!!!!

 Отправлено: 22.05.07 10:55. Заголовок: Re:

Потрясающе! Продолжение, пожалуйста! Не томите!

 Отправлено: 22.05.07 13:50. Заголовок: Re:

Пару раз сегодня перечитала. Это после вчерашнего прочтения.
Абсолютно восхитительно!
Душа безумно жаждет продолжения...

Жиан Жеромович так трогательно к Модесту Матвеевичу относится. Мне самой даже стал нравиться Камноедов.

И да, согласна с Arianrod полностью...

Arianrod пишет:

цитата:

Почкина Великому Инквизитору! На блюдечке

 Отправлено: 22.05.07 14:16. Заголовок: Re:

Хунты достроин только Демин ;) у них такое страстное противостояние, пол института разнести готовы ;)

чудный фик. стиль оригинала вроде бы и утрируется слегка, но какой сюжет, какие характеры! ;) это уж совсем не полупрозрачные изобретатели. Камноедов просто поразил. оказывается, он и булавой махать умеет, а не только потрясать списками ;))
а приквел про Жиакомо и Хунту будет? ;))) это должно было быть ужасно живописно ;)))

с нетерпением жду продолжения ;)

 Отправлено: 22.05.07 15:04. Заголовок: Re:

Карбони & XSha Карбони & XSha пишет:

цитата:

может последовать его примеру и чуть внимательнее присмотреться к Модесту Матвеевичу? А?

не могу честно старался, но не могу
ладно, будем болеть за Хунту с Почкиным, ну или ещё с кем Кристо и сам по себе хорош

 Отправлено: 22.05.07 15:38. Заголовок: Re:

Карбони & XSha
восхитительный фик, атмосфера точь-в-точь как в Понедельнике))
Искренне надеюсь на пару Саша/Эдик, мои любимые)) Но уже начала проникаться основным пейрингом...Вот что талантливые авторы могут, даже заставить читателя проникнуться Камноедовым)))

 Отправлено: 22.05.07 16:24. Заголовок: Re:

Карбони & XSha
От текста я еще в себя не могу прийти и только жалобно мычу. Очень жалко Жиакомо, рыдаю. Тащусь от ушей Эдика, восхищаюсь Кристобалем, и трепещу перед тов.Деминым.
Но. НО! Я только рассмотрела картинки (и никто мне в том не виноват самадура). Это просто блеск и писк. Все рассмотрела под микроскопом и еще буду любоваться, ага. Спасибо за прекрасный подбор актеров. :)

 Отправлено: 22.05.07 18:05. Заголовок: Re:

А можно для тормозных( т.е. для меня) , два раза в роли Хунты(на картинке) случайно не тот актер, который играл Дракулу в Ван Хельсинге (Роксбург, кажется)?

 Отправлено: 22.05.07 19:34. Заголовок: Re:

Карбони & XSha Всенепременно. :-))

 Отправлено: 22.05.07 19:55. Заголовок: Re:

Алита спасибо большое!!!

-------
Regis пишет:

цитата:

Пару раз сегодня перечитала. Это после вчерашнего прочтения. Абсолютно восхитительно! Душа безумно жаждет продолжения... Жиан Жеромович так трогательно к Модесту Матвеевичу относится. Мне самой даже стал нравиться Камноедов.

Regis до чего же приятно узнавать, что вы перечитываете Для авторов такое внимание читателя - это бальзам и услада! Мы счастливы! Спасибо :)
А уж если вам Камноедов понравился - ох... что сказать? :)))) Ура-ура!!!

-----
robin puck огромное спасибо за ваш комментарий!!!! Нам ужасно приятно это читать!
И мы очень постараемся вас не разочаровать

-----
tatka пишет:

цитата:

не могу честно старался, но не могу ладно, будем болеть за Хунту с Почкиным, ну или ещё с кем Кристо и сам по себе хорош

tatka ну, что ж поделать... *грустно вздохнули авторы* нам очень жаль, что вы не сможете вместе с товарищем Жиакомо прочувствовать всё, что будет ему дано на протяжении этого фика... но, увы, здесь мы бессильны.)))

------
hevilla пишет:

цитата:

Но уже начала проникаться основным пейрингом...Вот что талантливые авторы могут, даже заставить читателя проникнуться Камноедовым)))

hevilla, о! А вот тут мы оказались не бессильны! Чему несказанно рады!!! Как это приятно, когда удается-таки увлечь читателя своим взглядом на вопрос

-----
Келли Тек, мы очень-очень рады!!! Как хорошо!!!
Все ли надписи на коллаже читабельны? (если необходимо - можем продублировать).

-----
Валет пишет:

цитата:

А можно для тормозных( т.е. для меня) , два раза в роли Хунты(на картинке) случайно не тот актер, который играл Дракулу в Ван Хельсинге (Роксбург, кажется)?

Валет именно он. Мы долго думали кто бы нас обеих устроил и сошлись на этом образе. Причем именно на образе, а не на самом актере, так как в реальной жини (и прочих ролях) он не подходит под описываемого персонажа нисколько.

 Отправлено: 22.05.07 20:09. Заголовок: Re:

Карбони & XSha
Авторы, не томите...
Прислушайтесь к мольбам.
Жуть как хочется продолжения...

 Отправлено: 22.05.07 20:10. Заголовок: Re:

Жаль, что от стиля и настроения первоисточника ничего не осталось. Но как ориджинел - интересно. :)

 Отправлено: 22.05.07 20:24. Заголовок: Re:

Regis мы работаем над этим ;-)

принцесса Мурка пишет:

цитата:

Жаль, что от стиля и настроения первоисточника ничего не осталось

принцесса Мурка вы полагаете? Что ж... очень жаль, что вам так показалось, но что-то подсказывает нам, что это не обязательно так. переубеждать вас не станем, но оставляем за собой право опираться в этом вопросе на мнение других наших читателей ;-)

 Отправлено: 22.05.07 21:30. Заголовок: Re:

Карбони & XSha
Потрясающе, перечитала два раза подряд, потому что не с первого, который был взахлёб! - уловила все прелестные мелочи и забавные волшебно-советские (ох, ностальгия!!!) ньюансы, которыми текст блещет в каждом предложении! Простите за велеречивость, но так хочется написать отзыв, адекватный тому огромному удовольствию, которое получила, и восхищению вами, дорогие, уважаемые авторы! С огромным нетерпением жду продолжения, просто умираю - так жду! Огромный респект и любовь! И отдельное СПАСИБО за видеоряд!


принцесса Мурка
Знаете, а на мой взгляд - текст так и дышит атмосферой "Понедельника", возможно, чуть выше градус иронии и некоторой гротескности в описании персонажей и привычных тому времени соцреалий, но в целом - при всей своей самоценности и замечательных достоинствах - он вырос из "Понедельника".

 Отправлено: 22.05.07 23:09. Заголовок: Re:

Луна большое спасибо вам за такие теплые слова!
Нам ооочень приятно!!!

 Отправлено: 22.05.07 23:35. Заголовок: Re:

*
Бордовые тени приобретали четкие очертания и в конце концов сфокусировались в некое подобие фигур. Жиакомо чувствовал себя гораздо лучше, в тени кустарника было прохладнее, да и самодельная тюбетейка из Модестова платка оказалась чрезвычайно кстати. Сам же Модест Матвеевич, оставшийся рядом, был предупредителен и участлив. Жиан чувствовал, как неприятное происшествие вдруг подарило ему удивительные минуты блаженства в чарующей близости внимательного и заботливого человека. Модест Матвеевич спросил, не нужно ли ему попить, потом поинтересовался самочувствием и в довершение всего положил руку ему на лоб, чтобы проверить, нет ли жара. Жар был.
– Как сильно вы напеклись, – покачал головой Модест Матвеевич, – никакой ответственности перед коллективом!
Жиакомо был счастлив.
*
Автобус подбрасывал нас на ухабах, как норовистая лошадь, Модест Матвеевич сидел впереди, крепко прижав к животу товарища Жиакомо, и всячески старался облегчить страдания великого магистра.
– А в этом что-то есть, – задумчиво протянул Эдик.
– Ага, представляю, что Модест сделает с председателем за бочку, – заржал грубый Корнеев.
– За ее отсутствие, – поправил любящий точность формулировок Роман.
– За Жиакомо, – посмотрел на неудобную позу зама по хозяйственной части Эдик.
– Жиакомо тоже влетит, – не поверил в душевную щедрость Камноедова Володя Почкин.
– Как только оклемается, – поддакнул Роман.
Я пожал плечами. С переднего сидения донеслось:
– Не могу обещать. Посмотрю на вас вечером. Какого... зачем вам надо было ехать в совхоз? Я же предупреждал! Молчите? То-то и оно. Леша, высадишь ребят у столовой, а меня с товарищем Жиакомо – прямо у санчасти.
– Как мне вас отблагодарить, Модест Матвеевич, вы так великодушны...
– Это мой долг, – отрубил Модест.
– Думаю, – шепнул мне Эдик, – это неправильный ответ.

*
– Это что? – Кристобаль Хозевич ткнул пальцем в высокую фигуру, висевшую на плече товарища Камноедова, – что вы сделали? Знаете, Модест, я вас числил хоть и не джентльменом, но человеком порядочным! Жиан, скажи хоть слово! Он воспользовался твоей доверчивостью?
– Почему не в столовой? – хмуро спросил Модест Матвеевич, сгрузив свою изящную, но довольно тяжелую ношу на ближайшую койку, – товарищ Жиакомо проявил себя не как хомункулус и ученая единица, а как крайне безответственный тип.
– Это вы тип! А Жиан – выдающийся ученый, гений! Вы хоть в состоянии оценить, что вы могли угробить гордость магической науки? Да где вам!
– Намеки ваши мне оскорбительны, – побагровел Модест, – когда это портилась вещь, отданная под мою ответственность?
– Вы поразительны, Модест Матвеевич! Сравнивать Жиана с вещью? Жиан, ты слышал?! Ты вещь, не подлежащая разбазариванию!
– Именно, – согласно кивнул Камноедов, – за сохранность товарища Жиакомо я отвечаю лично. И в советах бывших империалистов не нуждаюсь! – он стащил сапоги, снял ковбойку и натянул черную футболку, – я в столовую. Надо проследить, как подействовала на товарищей работников общепита ваша компания. Весьма сомнительная, – припечатал Камноедов кипящего от возмущения Хунту и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.
– Жиан, это не человек. Мои дубли, даже безголовые, и то более интеллектуальные субстанции, чем Камноедов!
– Кристо, – Жиакомо осторожно, цепляясь за спинку кровати, попытался принять сидячее положение, – не нужно.
– Нужно! Ты готов расстелиться перед ним ковром, а он равняет тебя с… – Хунта огляделся, – вот с этими сапогами! Только ты ко всему еще и безответственный тип!
– Кристо, пожалуйста, – Жиакомо откинулся на облупившуюся стенку, – ты его не знаешь, он великодушен и раним.
– Кто? – заорал Хунта. – Этот ходячий свод запретов и идиотизмов? Жиан, ты не в себе! У меня полное ощущение, что я беседую с викторианской барышней, а не с бывшим полковником восьмого гусарского полка Вурмзера! Жиан! Он тебя околдовал!
– Будь любезен, помоги дойти до моего ложа и соблаговоли разговаривать не так громко, мне нездоровится.
– Тем более! Сейчас ты открыт для моих слов! Ну, посмотри на себя, Жиан! Помойная тряпка в ведре выглядит лучше! А все почему?
Жиакомо прикрыл ресницы.
– Слушай, когда я с тобой разговариваю! Тебе все это, – Хунта обвел широкий круг, показывая окружающую магистров роскошь, – противопоказано! Что за глупая страсть делать что должно, абсолютно наплевав на собственный потолок! Грязь, мыши, моральные уроды, главный из которых твой Модест, и не спорь!!!
– Не смей обсуждать сию персону, – Жиакомо попытался подняться, но в результате утратил шаткое сидячее положение и распластался на койке Модеста Матвеевича. Голова кружилась, подушка пахла Модестом, рубашка, свисавшая со спинки, казалось, хранила его тепло. Какими нелепыми казались обвинения Кристобаля Хозевича, когда все вокруг дышало любимым человеком…
– Ты меня слышишь, Жиан? – Хунта потряс плечи великого престидижитатора. Жиакомо коротко выдохнул.
– Вспомни Аустерлиц! Тогда у тебя был вкус!
– А у тебя – запах...
– Жиан, мой Жиан, куда делась твоя любовь ко всему прекрасному? Ко всему утонченному?
Потолок и лицо Кристобаля Хозевича кружились и изменяли очертания.
– Исчезли... после Аустерлица... помоги перейти на мою... кровать.
– Как ты был красив! Как смотрел на меня! Я терял голову!
– Два раза терял... Кристо, – Жиан вцепился в руку нависшего над ним магистра, – мне нужно принять душ. И перейти на ту кровать, пожалуйста...
– А как тебе шла форма! О! Когда тебя привели – в разодранном камзоле, окровавленного, я думал – дезертирую, но спасу тебя!
– Кристо... ты давно ни с кем не был? У меня голова кружится... я не дойду, пожалуйста, помоги.
– У нас ничего не выйдет! Ты слишком погружен в себя, Жиан! Ты всегда был полон собственных идей! И эта тяга к необъятным формам, – Кристобаль отвернулся, два раза прошелся по комнате, затем щелкнул пальцами и снова навис над предпринимавшим еще одну отчаянную попытку сесть Жиакомо. – Он тебя недостоин! Ты будешь раздавлен! Морально! От тебя разит его потом!
– Я же говорил... мне бы в душ.
– Я бы промыл тебе мозги! – Хунта намотал прядь каштановых волос на кулак. – Это мочало – теперь твоя грива, Жиан? А руки! Посмотри на свои руки! И все из-за кого? Из-за жалкого ничтожного типа, неспособного оценить и трех процентов твоей души! Половая тряпка, вот ты кто!
– Значит, гармонирую с окружающим... Кристо, пожалуйста...
– Идиот!
– Товарищ Хунта, – прогремело от двери, – а ну прекратите насилие и оскорбления над товарищем магистром!
– Я? – Кристобаль на секунду опешил. – Вы! Из-за вас он здесь! А вы даже не понимаете, какое сокровище вам досталось!
Жиан покраснел и прошептал:
– Кристо, я же просил...
– Что вы просили, товарищ Жиакомо? – встревожился Модест Матвеевич. – Я вам ужин принес. Товарищ Амперян велел вам немного поесть.
– Вы поможете мне перебраться на кровать? И вы не будете так добры позвать Витю?
– Жиан, Жиан... ты меня совсем не слушал, – Хунта пожал плечами и подошел к двери. – За заботами о тебе забыл об обязанностях. Модест Матвеевич может вынести мне взыскание, – саркастически заметил он.
– Отставить взыскание, – вдогонку Хунте бросил Модест, – на дежурстве по столовой вас заменил товарищ Почкин. Не оставлять же товарища Жиакомо одного, не заслужил он доверия коллектива.
– Кристо... тогда ты тоже сбежал, – тихо молвил великий престидижитатор и улыбнулся Модесту Матвеевичу.
– Обопритесь на меня… а Корнеев зачем?
– В душ проводить.
– Кого? – недопонял Модест Матвеевич.
– Меня. Я так не могу.
Камноедов скорбно покачал головой,
– Прав товарищ Хунта. Мозгом вы повредились. Лежите, я нагрею воды. И принесу. Два ведра хватит?
– Вы так чарующе добры ко мне, – Жиакомо чувствовал, что еще немного, и он падет на колени перед своим счастьем, но Модест Матвеевич прервал благородный порыв великого престидижитатора.
– Завтра останетесь здесь. С Амперяном. Подумаете о своем поведении и почитаете правила техники безопасности. В таком вот аксепте. Вы меня поняли?
– Но… – попытался возразить магистр.
– И без возражений, – отчеканил Модест Матвеевич, – здесь вам не тут!

И снился Модесту Матвеевичу сон.
Прогнивший сарай, продуваемый всеми ветрами, четверо часовых снаружи по периметру караулят, а он цепями к потолочной балке прикручен и ждет своего часа. Рассвета ждет. Вдали редкие ружейные выстрелы звучат, отступает передовой отряд войска Донского, а он остается в плену, и не ведают товарищи о судьбе есаула Камноедова, погибшим считают. Бок болит, сил никаких нет, будто не сабля французская – раскаленный прут насквозь прошил тело Модеста, пот то горячий, то ледяной глаза выедает. И неоткуда помощи ждать – атаман Платов на соединение с прочими частями русского войска направляется, а есаул висит, как перезревшая груша, и ни на что уже не надеется.
Жажда Модеста мучает, озноб бьет, снег волосы порошит через дырявую крышу, и звериная тоска по жизни своей, пусть и не молодой, грызет есаула Камноедова, как голодная сука – найденную на помойке кость.
Тихо стало, вот и выстрелы прекратились. Ветер воет, да часовые изредка в ладоши хлопают, согреться пытаются в русскую зиму.
Даже ему, Модесту Камноедову, силой богатырской славному по всему войску Донскому, не порвать цепей, оков не разогнуть. Видно, срок пришел с судьбой считаться, да долги небу отдавать.
Закрыл Модест глаза, боль унять пытается, да тяжесть тела могучего хоть немного на здоровую ногу перенести, и слышит вдруг, будто вздохнул кто во дворе. И ойкнул другой. А потом шум падения и опять тишина. Силится есаул веки разлепить, да пудовыми они стали, боль голову туманит, в ушах кровь шумит, а мышцы рук грузного Модеста будто иглами исколоты.
Но дверь скрипит, и чьи-то руки подхватывают, а тихий голос потерпеть просит. Да разве ж он не терпит? Разве он живой еще?
«Вы как камень холодны, – звучат в голове слова незнакомца, – помогу…» И растирает Камноедова голыми руками нежданный спаситель. «Терпите, сейчас все кончится», – уверяет.
Убил бы уж, думает есаул Камноедов, не разбить оковы, цепи не порвать. Не жилец Модест, отходит он, такая стужа во всем теле.
И падает на земляной пол без памяти…
Собой греет его незнакомец.
Губами, руками, телом скользит.
Руки трет, а бок мажет невесть чем.
Бежать им нужно, бежать!
Выстрелы участились, чужая темная шевелюра плечи окутала, белая рубашка порвана на бинты, бок перетянут, и слиплись от собственной крови волосы Модеста Матвеевича.
Что делает тот, кого он и не увидит никогда, как кровь в жилы загоняет?
Крики снаружи, речь русская, но один он на полу распростерт, и картавит кто-то у дверей знакомым голосом:
– Ничего не б`гать! Ма`годегов ст`ге`гять на месте! Са`гай смот`гите!
И плывет Модест куда-то, плывет, только бок разрывает боль, и памятью о мягких губах ноет пах…

Модест всхрапнул и чуть не свалился с койки. Матрац сбился, и пружина впилась в бок товарища Камноедова. И член торчит как чугунный. Зам по хозяйственной части сполз с койки, прикрывая полотенцем свой позор, вывалился из комнаты и привычным путем протопал к реке. Проплыв метров двадцать, он вдруг вспомнил, как Денис Васильевич пришел в избу, где валялся выздоравливающий Модест, и отдал ему разорванную кружевную рубашку. Да еще модником обозвал.
А тряпок таких паскудных товарищ Камноедов отродясь не нашивал.

*

 Отправлено: 22.05.07 23:35. Заголовок: Re:

~*~
– Саша, ты занят? – спросил мой друг Эдик, переобувавший кеды на пижонские сандалии.
– Поплавать хотел, а что?
– Мне нужно позвонить. Давай сходим к сельсовету, а искупаемся на обратном пути?
– А что ты днем не телефонировал? – спросил Роман, добавлявший последний штрих в романтический беспорядок собственной прически. – Мы пахали, как стадо кротов, а наш друг Эдик наслаждался обществом великого Жиакомо и не нашел получаса, чтоб добежать до будки?
– Жиану Жеромовичу нездоровилось, – просто ответил Эдик, – а он рвался в поле, и я препятствовал.
– Он и сейчас куда-то рвется, – мрачно заметил Витька, чинивший порванный кед, – а куда ему идти, если он кроме гарнира на ужин не жрал ничего.
– Вить, – спросил Роман, – я раньше не видел, а что у Жиана за отметина под лопаткой? Дуэль?
– Не, это под Верденом, от своих же пулю в спину получил. Вот и не сходит след.
– Жиан участвовал в стольких войнах, – задумался Роман, – интересно, как он выдерживал тяготы службы?
– Плохо, – пожал плечами Витька, – но Жиан Жеромович человек исключительно отзывчивый, если считает, что он где-то нужен – торчит в колхозе.
– А в институте он не нужен? – возмутился Роман.
– И кто бы из нас поехал, откажись Жиан? Я? Или ты? Или, может, Эдька?
Мы помолчали. В словах Виктора был определенный смысл.
– Все равно, смотреть на мучения такого человека больно, – Ромка отложил расческу и повернулся к нам: – Володя где?
– У кастелянши, – я похлопал по незаправленной койке, – а потом Модест будет ему слова диктовать.
– Чего? – поразился Витька. – Может, дать Камноедову взятку, чтоб он не творил подобных злодейств?
– Ладно тебе, Володя нормально поет, – отмахнулся старший магистр, – только очень часто.
– Ты шляешься вечно, и тебе это часто, а нам как быть? – возмутился Витька.
– Тебе никто не мешает сопровождать меня, – ухмыльнулся своему неотразимому отражению Ойра–Ойра, – если ты конкуренции не испугаешься.
– Мания величия легче всего излечивается простой оглоблей, – назидательно отметил Виктор и встал, – пошли.
– С тобой только позориться, – хмыкнул Роман, – ты бы хоть умылся.
– Ради тебя, что ли? – улыбнулся наш друг и кивнул нам с Эдиком: – Посмотрю, с кем наш Ромка шашни крутит, и подгребу к сельсовету, ждите. Сходим к тарзанке?
– Хорошо, – сказал Эдик, – Ром, ты поосторожнее, а?
– Эдуард, иди вместо Почкина отдел Предсказаний возглавлять, а? У тебя получится. Всем пока, – Роман хлопнул дверью. Витька возвел глаза к потолку, покрутил пальцем у виска и отправился вслед за нашим другом.
Я тоже поднялся.
– Идем?
И тут за стеной началось.

– Я все-таки великий магистр! – кричал обычно спокойный и выдержанный Жиан Жеромович. – У меня самые страшные раны заживают за несколько дней, а вы оба из-за какого-то вульгарного солнечного удара пытаетесь заточить меня в четырех стенах? Не выйдет, господа! Я абсолютно здоров!
– У… Жиан, если я и сомневался, что ты, друг мой, болен головой, то теперь я полностью разубежден! Ты – вменяем и адекватен! Модест, не раздражайте его, соглашайтесь со всем и вызовите санитаров, Жиану необходима квалифицированная помощь, – холодным неприятным голосом отрезал Хунта.
– Ты посмел намекнуть, что я сумасшедший?
– Жиан Жеромович, послушайте, отлежитесь еще денек, – прогремел за стеной Модест, – там медом не намазано.
– Не уговаривайте меня, Модест Матвеевич!
– Я не уговариваю, я приказываю, – отчеканил Камноедов, – мне на поле коллектив контролировать нужно, а не за вами как за дитем малым ходить! Зачем, вот зачем вы поехали, а?
– Модест, ниже пояса бьете, – сухо заметил Хунта, – смотрите, он с лица спал, и так еле на ногах держится.
– Я что, план не выполняю? Торможу товарищей? Ваши обвинения смешны! Я не понимаю, как вы смеете приказывать мне саботировать рабочий процесс! Смотрите! Смотрите!
– Жиан, ты что делаешь? Я, пожалуй, пойду, стриптиз в твоем исполнении бесподобен, но боюсь оказаться третьим лишним, коль дела твои пойдут успешно, – хлопнула дверь, и мы услышали злое «Desgraciado».
Я выразительно посмотрел на Эдика, тот прижал палец к губам.
– Еще секунду!
– Жиан Жеромович, что вы пытаетесь доказать? Оправьтесь!
– Нет, смотрите! Вот здесь была штыковая рана! Через весь живот! Смотрите, что вы глаза опускаете? – рубил Жиакомо. – Даже шрама нет! Потрогайте! Дайте руку! Вот!
А дальше вдруг стало очень тихо. Эдик в волнении переплел руки в крайне замысловатую фигуру. Я зажмурился.
И тут заговорил Модест.
– Гладко. Все равно, живот и голова – суть явления разные. Вон, вы сейчас красный, прилегли бы.
– Вы ничего-ничего не понимаете, – дверь хлопнула второй раз.
В коридоре грохнуло, и послышался голос нашего друга Володи:
– Простите, Жиан Же…
Через секунду в комнату втиснулся Почкин с огромным тюком белья в руках.
– Что с Жиакомо? Сам не свой выскочил.
– Тошнит, наверное, – пожал плечами Эдик, – от тотального несовпадения с окружающей действительностью.
Взвизгнули пружины, послышались тяжелые шаги. В косяк постучали.
– Входите, Модест Матвеевич, – пригласил я.
– Товарищ Амперян, вы считаете, Жиану Жеромовичу плохо? Какую помощь мы можем оказать товарищу Жиакомо?
– Не расстраивать. Разрешите ему завтра поехать с нами, я буду рядом, и если что, отправлю Жиана Жеромовича в тень. Он за сегодня извелся, а это так же вредно. И строго-настрого запретите надевать рубашку на майку. Что-то одно. Либо-либо.
– Вы считаете? – с сомнением произнес Модест. – Ладно.
– Модест Матвеевич, вы сейчас свободны? – спросил Володя. – Вы обещали мне подиктовать.
– Обещал – сделаю, – Камноедов кивнул. – Посмотрю, как там товарищ Жиакомо, и я в вашем распоряжении.
– Не стоит, Модест Матвеевич, мы с Сашей звонить пойдем и поглядим. Не волнуйтесь.
– Хорошо, – зам по АХЧ снял пиджак и сел на стул, – вы готовы, товарищ Почкин?
Мы прикрыли дверь, чтобы не мешать Володе перенимать опыт мастеров, и направились к выходу.
– Сначала разыщем Жиана? – спросил я друга.
– Даже и не подумаю. Жиакомо добровольно оставил Камноедова, значит, ему требуется уединение.
– Зачем? – спросил я.
– Саш, ты счастливец, – фыркнул Эдик и очень обидно ухмыльнулся.
– Не понимаю. Хотя после разговоров с тобой мне тоже необходимо уединение! Чтобы осознать масштабы вылитой на мою несчастную голову лапши! – обиделся я.
Эдик покачал головой и принялся рассказывать про принцип расщепления порочности посредством реморализатора Амперяна, я увлекся, и к сельсовету мы подошли вполне довольные друг другом.

Нам повезло. У телефонной будки курил сигару Кристобаль Хозевич, да прощался с неведомым нам Прохорычем местный зоотехник. Мы пожелали присутствующим доброго вечера и устроились на сваленных для ремонта сельсовета и нагретых за день бетонных плитах. Я закурил, Эдик сунул в рот ириску и блаженно зажмурился.
Хунта развел руки, мол, рад бы присесть с нами, но очередь подошла, и посмотрел на товарища зоотехника.

– Все, Прохорыч! Понял тебя, фураж достанешь, а мы отблагодарим, понял! Не могу говорить, товарищи ждут телефончик! Давай, уважаемый, счастливо тебе, бывай! – он положил трубку, поклонился Хунте со словами: – Прощения просим, товарищ иностранец, – и вразвалку побрел в сторону сельпо.
Хунта вежливо склонил голову, вынул изо рта сигару и через секунду закричал в трубку – разговаривать с Соловцом нормальным голосом не было никакой возможности.
– Слышишь меня, Теодоро? Теодоро! Ты меня слышишь? Нет, не слышу тебя! Не могу! В этом месте магия дохнет на глазах! Попробуй ты! Да, да! Так лучше! Слышу тебя, а ты? Слышу! Скотина Кербер не мог найти деревню с приличным телефоном!
Он помолчал минуту, видимо слушая новости Федора Симеоновича, а потом вспыхнул и зачастил на испанском. Эдик встал с плит, повернулся лицом ко мне и прошептал:
– Думаю, Кристобалю Хозевичу лучше не знать, что я силен в испанском.
– Переводи, – потребовал я.
– Не знаю, прилично ли подслушивать, – смутился Эдик.
– Ужасно, – подтвердил я, – но сбор информации для доказательства научной гипотезы не только похвален, но и необходим!
– Ты прав, – облегченно выдохнул мой друг и начал трансляцию монолога Кристобаля Хозевича.

– Теодоро, какого дьявола я сюда приехал, не понимаю, – произнес Эдик. – Кто мне говорил «развеешься», кто мне говорил «найдешь»?!
– Что найдешь? – уточнил я. – Он и тут смысл жизни ищет?
– Погоди, – Эдик задумчиво вслушивался в испанскую речь.
Когда Хунта замолчал, внимая собеседнику на том конце провода, Эдик перевел:
– Я начинаю и бросаю, даже не стараясь приблизиться к цели. Эти юные дарования всем хороши, кроме того, что я хотел бы в них найти. Теодоро, здесь нет ни одного достойного моих…
Эдик запнулся и покраснел.
– Достойного его чего? – не понял я.
– Не знаю, как это слово переводится, – смутился Эдик и начал рассматривать свои сандалии.
– Дальше давай.
– Нет. Нет, друг мой, мне так не кажется. Природа действует благоприятно, но прочие обстоятельства не оставляют надежд. К примеру, этот ученик Жиакомо, Корнеев, – я навострил уши, – он увлеченный юноша, но начисто лишен интересующих меня свойств.
– Каких свойств? – опять спросил я. – Он хочет переманить Витьку к себе в отдел?
– Жиан? – тем временем продолжал переводить Эдик. – Жиан сошел с ума. Он носится за своим… – Эдик снова замолчал и испуганно прижал ладонь к губам.
– Ругается?
– Почти, – зарделся Эдик, – он носится со своим… эээ… предметом страсти, словно это не… эээ… ужасный… не знаю, как перевести, а тот, кто украл его сердце. Примерно так.
– А что ты расстраиваешься? – спросил я. – Вот тебе косвенный аргумент твоей теории. Если, конечно, твой испанский и испанский Хунты идентичны.
– Не сомневайся, – заверил меня Эдик и принялся транслировать дальше: – Романо пылок, но его страсть направлена исключительно на предметы недостойные и сами идущие в руки… что-то про созревший плод говорит.
– Намекает, что Ромка разрабатывает только почти решенные проблемы? Ну, это недостойно, по-моему. Невструев называет Романа своим преемником, в глаза и за глаза.
– По-моему, Хунта имеет в виду нечто другое. А сейчас он говорит о Володьке. Что тот чересчур энергичный и вообще побрекито. Да как ты можешь предлагать мне не теряться с Жианом!
– Эдик, не ори, услышит! – я вздрогнул от неожиданности.
– Прости, Хунта завелся не на шутку, резонирую. Он хватает его при младших магистрах! Дай Жиану волю, он спустил бы с этой жирной свиньи штаны посредине поля и… Саша... Я не могу такое переводить.
– Да все нормально, – успокоил его я, – давно уже пора высечь Модеста за ужасное обращение с Жианом Жеромовичем.
Эдик хмыкнул и покраснел так, что, прислонись он ухом к деревянному сараю, тот бы непременно запылал.
– Нет, Теодоро, ты преуменьшаешь масштабы явления, а не я преувеличиваю! Да! Именно это я хотел тебе сказать! Нет! Мне плевать, что ты думаешь, будто я пристрастен! О! Умоляю тебя, никаких чувств к Жиану я не испытываю, да и вожделел его общества я последний раз лет сто пятьдесят назад!

Хунта повесил трубку и вышел из телефонной будки. Он попытался хлопнуть дверью, но заржавевшие петли лишь скрипнули, и у него ничего не получилось. Метнув в нас с Эдиком взгляд, полный огненного негодования, он прошипел:
– Чертова связь. Ничего не слышно.
И пошел прочь по проселочной дороге, сцепив руки за спиной.
– Эдька, это хороший материал для изучения? – спросил я своего приятеля.
– Да уж… – протянул Амперян, вытаскивая из кармана две копейки.
Вскоре Эдик уже орал в трубку:
– Да, мама, всё хорошо! Кормят нормально! Нормально, говорю. Нет! Дай трубку папе! Целую, пока! Папа, здравствуй! Да. Да! Слышишь? Достойно, не волнуйся! Нет. Я ничем не опозорил твою фамилию, нет, я помню, что ты говорил! Да, папа. Да, папа. Хорошо! Ну, всё, до свидания! – он последний раз крикнул «да» и дал отбой.
Тут как раз подоспел Витька, и мы отправились к тарзанке.

 Отправлено: 22.05.07 23:36. Заголовок: Re:

~*~

*
Утром следующего дня Модест Матвеевич решил в точности выполнить распоряжения нашего штатного доктора товарища Амперяна, как то: Жиана Жеромовича не расстраивать и по возможности раздеть. Во избежание.
Пронаблюдав, как Жиан Жеромович встает, решительно одевается и готовится к выходу из корпуса, Модест не сказал ни слова – вплоть до волнующего сердце великого престидижитатора момента, когда Жиакомо открыл дверь и тут-то зам по АХЧ нанес коварный удар.
– В таком виде вы останетесь здесь. Раздевайтесь.
– В каком смысле? – зарделся товарищ Жиакомо.
– В прямом! Товарищ Амперян велел вам надеть что-то одно. Либо майку, либо рубашку. С коротким рукавом. Эта не годится.
– У меня нет приличной футболки, да я их и не ношу, – смутился Жиан, – не вынуждайте меня, я буду осторожен.
– Здесь решаю, в чем вы пойдете на поле, я. Или одевайтесь, как велю, или я не выпущу вас из комнаты.
– Но позвольте, сие есть насилие над свободной личностью!
– Оно самое, – Модест хладнокровно разглядывал великого престидижитатора на предмет уязвимых мест, – майка не годится. Плечи обгорят. Я еще помню, как на Почкина банку сметаны извели. Я-то ничего, а Корнеев ходил, облизывался.
– Модест Матвеевич!
– Я.
– Ничего. Отвернитесь.
Через минуту Модест повернулся. Жиан Жеромович стоял перед ним в тонкой белой рубашке с аккуратно подвернутыми рукавами.
– Теперь брюки. Они у вас слишком плотные. А жара – изнуряющая.
– Вы предлагаете мне... это даже произнести невозможно!
– А товарищ Хунта носит сию позорную одежонку и по обморокам не валяется! – назидательно заметил Модест.
– Неприлично! Я ученый, великий магистр, вы желаете невозможного.
– Вы что, девица, кривых ног стесняться?!
– У кого кривые ноги? – спросил, заходя в комнату, Хунта. – У вас, Модест? Кавалерийское прошлое?
– У Жиана Жеромовича, – отрубил Камноедов.
– Да вы с ума сошли! Ноги Жиана совершенны, как и все остальное в его дивном облике. Похвастайся, друг мой!
– Кристо!
– Очень скромный, – осуждающе покачал головой Кристобаль Хозевич. – А по какому случаю вы, Модест, решили обсуждать ноги моего Жиана? Вы, конечно, редкостно неадекватны во всем, что касается внешних проявлений красоты, но не слепец же.
Модест Матвеевич крякнул и побагровел. Потом набрал в грудь воздуха и прорычал:
– Я сам знаю, что и когда смотреть! А у них, – он ткнул пальцем в мечтающего самоизничтожиться Жиана, – тепловой удар случился!
– А я, было, начал надеяться… впрочем, отвлекся. Жиан! У меня есть лишние шорты. Посрами своих недоброжелателей!
– Даже думать об этом не желаю!
– Я желаю! Выдайте товарищу должную экипировку!
– И профком меня не забудет! – обрадовался Хунта. – Ну же, Жиан! У тебя все брюки на шелковой подкладке, вот ты и паришься почем зря.
– Что вы со мной делаете, – беспомощно всплеснул руками Жиакомо, – я никогда в жизни...
– До свидания, Жиан Жеромович. Счастливо оставаться.
– Жиан, пока! Модест Матвеевич, – Хунта постучал зама по АХЧ по обширному чреву, великий престидижитатор вздрогнул, словно его ударили, и сжал кулаки. – Идемте же завтракать, а то потеряете форму, и нежное сердце моего друга истечет кровью.
– Стойте!
– Пора нам, опаздываем, – втянул пузо Камноедов, – вы-то полежите, конечно, с вашей головой не побегаешь.
– Давай шорты, Кристо.
– Запомни интонацию! Короля Лира играть с такими трагическими нотками – все зрители у твоих ног будут!
Хунта залез в шкаф и выудил оттуда джинсы, обрезанные по колено.
Жиакомо, глубоко вздохнув, принял их из рук Кристобаля Хозевича и выразительно посмотрел на собеседников.
– Уходим, уходим, – успокоил его Хунта, – ждем тебя на улице.
Через пару минут Жиан Жеромович вышел к ним, чрезвычайно смущаясь, и остановился на крыльце. Рубашка просвечивала, обрезанные джинсы открывали обнаженные голени – в общем и целом, заведующий отделом Универсальных Превращений чувствовал себя абсолютно раздетым.
– Теперь, Модест Матвеевич, вы должны признать, что были неправы – ноги у моего друга весьма стройные, согласитесь.
– Не понимаю я ничего в чужих ногах, – отрезал Камноедов и собрался уходить, но Хунта воспротивился.
– Ну уж нет! Вы заставили Жиана облачиться в этот наряд, вам и ответ держать, – он кивнул в сторону смущенного Жиакомо, – говорите!
– Кристо! Это переходит всяческие границы! – возмутился магистр.
– Да, да, – отмахнулся Модест, мельком взглянув на щиколотки великого престидижитатора, – был не прав. Теперь, товарищи, в столовую. Уже опаздываем.
– Я не могу в таком виде показаться в храме яств! – охнул Жиакомо. – Возможно ли оскорбить подобным затрапезным видом аппетит коллег! И к тому же там будут дамы! Это немыслимо.
Хунта взял его под локоть и заверил, увлекая за собой:
– Местные дамы и не к такому привычны, друг мой. Переживут. Твоими совершенными формами можно только прибавить энтузиазма, поверь мне.
– Замолчи немедля, – шептал Жиан Жеромович на пути в столовую, пытаясь держаться за широкой спиной зама по хозяйственной части. – Ты ведешь себя провокационно.

Модест Матвеевич уже закончил завтракать, когда к нему подошел колхозный агроном и попросил уделить несколько минут.
– Сегодня, уж извините, товарищ Камноедов, ваших посылаем на конвейер. Только один день, но очень нужно – не успеваем мы.
– Рабочий день как обычно? – поинтересовался Модест Матвеевич.
– Да, да, все как всегда. Один день, один день, – агроном нервно переминался с ноги на ногу.
– Пойду уведомлю сотрудников, – согласился зам по АХЧ и вернулся в столовую.
– Так, товарищи, – обратился к нам в автобусе Модест Матвеевич, – сегодня в поле не едем. Это – хорошая новость. Едем на конвейер – это плохая новость.
– По-моему, они друг друга уравновешивают, – пожал плечами Роман, – а чем конвейер хуже поля?
– Скучно и ферма рядом. Жиан Жеромович, может…
– Нет, – отрубил Жиакомо, – я ради вас пошел на такие жертвы, и все напрасно?
– …платок наденете?
– Да, конечно, – смешался великий престидижитатор.
– Вот в таком разрезе. Зато там тополя на территории высажены, тень. И река близко, если что, искупнуться можно.
– Отлично, – обрадовался оптимистичный Володя, – река близко – здорово!
– Леша, трогай, – привычно скомандовал Модест, и наш старенький автобус потрусил в противоположную полю сторону.

– Вы обманули меня, – яростно шептал Жиакомо до крайности утомленному жарой Модесту, – тут дамы, пожилые мужи, а я выгляжу просто возмутительно!
– Нормально вы выглядите, – с досадой пророкотал Модест, – нормально. Мне нравится!
– Видишь, Жиан, твои усилия не бесплодны! Я всегда говорил, длительная осада – метод порочный и утомительный! Только блицкриг!
– Кристо, да сколько же можно! На меня все смотрят.
– У, друг мой, это мания величия! Неизлечимо, но в твоем случае – даже полезно.
– Жиан Жеромович, успокойтесь, никому вы не нужны, вот еще – смотреть на вас. Думайте лучше о плане по редиске. – Модест вытер пот со лба и обратился к нам: – Товарищи! Нас допустили работать с техникой. Агрегат сложный, ломанию и прочим провокациям не подлежащий. Принцип работы конвейера простой, думаю, даже товарищ Жиакомо с его тремя академиями разберется.
– Куда ему, – саркастически заметил Кристобаль Хозевич, – только ваш мозг, Модест Матвеевич, достигает подобных глубин мысли.
– Не ерничайте, – рубашка Камноедова прилипла к спине, – не один вы грамоте обучен. Значит, так. Центральная лента – туда высыпается редис с ботвой. Ботву откручиваем и кидаем в корзины, корзины под ногами. Редис без ботвы бросается в отделенные от основной ленты деревянными перегородками боковые ленты. Доступно?
– Да все всё поняли, работать давайте, – потребовал ненавидящий длинные нотации Витька.
– Корнеев, Почкин, идемте со мной, у вас другая работа будет. – Модест махнул рукой и крикнул сидящему в будочке над конвейером механику Петру Егорычу: – Запускай!

*
Конвейер непрерывно провозил мимо нас горы редиса; мы выхватывали овощи из груды зелени и быстро забивали ботвой плетеные корзины; очищенную редиску, двигавшуюся по боковым лентам, Витька и Володя ссыпали в мешки, которые складывали в грузовик.
С одной стороны, работать под сенью высоченных густых деревьев было полегче, чем в открытом поле, с другой – монотонность действий и отсутствие хотя бы слабого ветерка (конвейер окружал высокий забор из штакетника) выматывало куда больше, чем ползанье на поле, где в процессе выдергивания сорняков можно было покурить и поболтать. Даже железный Модест, рубашку которого можно было выжимать, выглядел измученным. Часа через два он махнул машинисту рукой и сурово велел нам идти купаться, сообщив, однако, что свободного времени ровно двадцать минут.
На реке дул приятный ветерок, доносивший самые головокружительные ароматы со стороны расположенного неподалеку коровника. Но нам было все равно. Пока Модест пререкался с Жианом Жеромовичем на предмет того, где позволено купаться великим престидижитаторам, и всячески пытался убедить магистра, что он скомандует и все отвернутся, а вот идти за километр, где людей нет, никому не позволено, мы влезли в Окунь и почувствовали себя самыми счастливыми людьми в мире. Даже плавать не хотелось, сотрудники торчали по шею в воде и вяло обсуждали, что лучше – поле, где труд имеет хоть какое-то творческое начало, или тупое стояние за лентой, но рядом с рекой.
Жиан Жеромович с самым несчастным видом сидел на берегу, пытаясь спрятать от посторонних взглядов голые икры, рядом в воистину революционных для Окуневки плавках жарился на солнце Кристобаль Хозевич, а невдалеке величественной горой возлежал Модест Матвеевич. Мы с Эдиком, освеженные речной прохладой, тоже выползли на сушу и растянулись неподалеку.
Великие магистры тихонько переговаривались на французском.
– Жиан, ты просверлишь в пузе Модеста дырку. Друг мой, как странно получается, ты так стыдлив в вопросах одежды и так непристоен в стрельбе глазами.
– Кристо, не начинай, молю тебя.
– Я не понимаю, чем тебя привлекает гора мяса и жира, именуемая Модестом, но ты хотя бы не капай слюной, глядя в его сторону, предмет страсти может решить, что ты – людоед.
– Я бы попросил не обсуждать внешность Модеста Матвеевича! – вспыхнул Жиан. – Мне он кажется идеальным.
– Я не спорю, что он идеален. Боров, откормленный на холодец, тоже смотрится гармонично, – лениво протянул Хунта.
– Еще один выпад в сторону означенной персоны, и наше общение будет закончено!
– Помилуй, Жиан, какие выпады – чистый восторг! Попав на необитаемый остров с Модестом, ты окажешься в абсолютной безопасности, мой нежный друг.
На лице Жиана Жеромовича появилось мечтательное выражение:
– Да, он такой надежный, такой сильный…
– И сожрут его первым.
Великий престидижитатор вскочил.
– Один плюс у нашего разговора есть: о собственном непристойном виде ты начисто забыл, – оскалился Хунта.
– Все вылезли? – Модест сел. – Идите, товарищи, работайте. А вы, Жиан Жеромович, задержитесь.
– Вам нужна моя помощь, Модест Матвеевич? – заведующий отделом Универсальных Превращений просиял.
– Мне? Нет. Уйдут товарищи, искупнётесь. Я посторожу. Раз вы такой, – Модест скривился, – трепетный. И не спорьте.
– Не буду, – улыбнулся Жиакомо.

Вернулись они быстро, когда мы уже стояли. Вернее, не мы. Встал конвейер. Намертво.
– Давай! Давай! – кричал Петр Егорыч, по пояс нырнув в недра моторного отделения.
– Не запускается! – отвечал ему Корнеев, подкручивающий ременный привод.
– Там шестерню покорежило, – объяснял Володька, залезший под ленту конвейера и изучавший ее на предмет повреждения.
– Непорядок? – обеспокоился Модест Матвеевич.
Петр Егорыч распрямился и, от души выматерив сломавшееся устройство, утер мокрый лоб испачканной маслом рукой.
– Чтоб ему пусто было, – горько вздохнул он, – вчера только починили.
– Дайте-ка, – Камноедов решительно отодвинул механика с дороги и сам заглянул в мотор.
Я сел покурить около мешков с редисом, с любопытством ожидая развязки. Без работы, как выяснилось, стало еще хуже – конвейерный труд хоть и оказался бездарным времяпрепровождением, но полное разгильдяйство и дуракаваляние выматывало намного сильнее. Сигаретная пачка пустела на глазах, а уши медленно, но верно покрывались шерстью.

Через четверть часа криков «Запускай!», «Не схватывает!», «Крути!», «Ну же!» и «Твою мать!», от которых Жиан Жеромович всякий раз краснел и хмурился, он не вытерпел и попросил допустить его до агрегата.
Зам по АХЧ, красный как рак, вытер руки почерневшей от машинного масла тряпкой и заявил:
– Товарищ Жиакомо, это бесполезно. Все, кто мог, уже посмотрели – не починить.
– И все-таки позвольте, – Жиакомо был непреклонен.
Витька с горящими глазами повернулся к Модесту:
– Пустите Жиана Жеромовича, он всё починит!
– Ничего тут не сделать, только запачкаетесь, – заверил Жиакомо Камноедов, пропуская к конвейеру.
Жиан Жеромович обошел будку, заглянул под ленту, закатал рукава белоснежной рубашки и засунул по плечо руку в дверцу машинного отделения. Чем-то щелкнул внутри, с силой повернул, дернул на себя, и конвейерная лента, издав жалобное «чпых», двинулась с места.
– Ах ты! – восхитился Петр Егорыч. – Вот мастер!
– Ну что вы, – смутился великий престидижитатор.
– Все, теперь бедного Жиана поведут трактор чинить, – пыхнул сигарой подсевший ко мне Хунта.
Модест Матвеевич изумленно потрогал движущуюся ленту.
– Товарищ Жиакомо, выношу вам благодарность от всего трудового коллектива и от себя лично, – он крепко сжал руку заведующего отделом Универсальных Превращений.
Опустив сияющие глаза, Жиан Жеромович прошептал:
– Оставьте, не стоит. Это радость для меня, помочь вам.
– Понимаю, понимаю, – гремел Модест, тряся руку Жиакомо, – видите, и от вас есть польза!
– Спасибо, я счастлив этим, – ответил Жиакомо и, похоже, смутился еще больше.
– Так! Приступаем, товарищи! – выкрикнул Камноедов.
Я затушил сигарету и встал.
Поравнявшись с Жиакомо, Хунта толкнул его в бок и заметил:
– Вот видишь, мой Жиан, счастливые оказались шорты!

После ужина мы с Эдиком решили не идти сразу в барак, а поболтаться на висящей над берегом тарзанке, с нами увязались Витька и Володя, а Роман, прозрачно намекнув, что у него появился новый, во всех смыслах привлекательный объект, бесследно испарился, даже не выпив чаю. Сказать по чести, в гастрономическом плане он потерял совсем немного.
Мы вдоволь напрыгались, накупались и почувствовали себя полудохлыми лягушками, вряд ли способными без посторонней помощи добраться до вожделенного барака.
– У меня спина разламывается, – пожаловался Эдик, – и руки трясутся.
– Вот он – вред сидячего образа жизни! – наставительно прохрипел Володя. – Мы с Витькой сегодня восемь грузовиков закидали, и хоть бы что. Да, Вить?
– М… – пробормотал Корнеев и приоткрыл один глаз. – Давно я так не выматывался. Отнесешь меня в корпус?
– Ты к кому обращаешься? – полюбопытствовал я. – Если к Володе, то ему тащить нас с Эдиком, если к нам, то бесполезно.
– И зачем в свете вышеизложенного нужны друзья? – задал философский вопрос Витька. – Нет в жизни счастья!
– Шел бы с Ромкой. – Эдик встал на четвереньки и застонал: – Распрямите кто-нибудь, а?
– Ты отказал в просьбе донести старые бренные кости магистра до его одинокой койки, – пафосно начал Витька, – но я не такой, как вы, Эдуард! Я сейчас встану и распрямлю!
– Прости, я уже передумал, – быстро сообщил нашему другу Эдик и довольно резво принял вертикальное положение. – Если у тебя нет совести, можешь сесть ко мне на шею! Хотя в обычное время ты с нее и так не слезаешь.
– Клевета! – вознегодовал Витька и тоже поднялся. – Мои дружеские чувства бескорыстны и светлы, негодяйский магистр Амперян! А вы отказались посчитать субстрацию активного гиперполя…
– Витя, считай, что я умер, – категорично прервал его речь Эдик. – Володя, ну, Володь, вставай! Спать на закате вредно!
Почкин захрапел в ответ. Витька оживился, быстро сбегал к реке, набрал полные горсти воды и облил мирно спящего чемпиона института по самбо.
– Кто здесь! – взревел Володя и в одну секунду сгреб грубого Корнеева за грудки.
– Спокойно! Полчаса до обхода! Модест лютует! Враги окружают! На тебе сидит оса!
– Чего?
– Домой идти пора, вот чего!
– А поливал меня кто?
– Амперян! – не моргнув глазом, соврал коварный Витька.
– Эдик не мог! Он сознательная и социальная личность! А вот от вас, Виктор, личности асоциальной и ни фига не сознательной, всего можно ожидать!
– Ну вот, заладили! – довольно ухмыльнулся грубый Корнеев. – Про тёмность и уголовность забыл добавить!
– Ладно, пошли уже, – не выдержал я, – Эдик шатается, как камыш на ветру, я тоже на ходу засыпаю.
– На стою ты засыпаешь, – заржал довольный каламбуром Витька, схватил Эдика под локоть и, не дожидаясь нас, потащил его вперед.
Когда мы почти подошли к бараку, нам навстречу попались два деревенских мальчугана, увлеченных жарким спором, что делать с единственной пойманной рыбкой: скормить кошке или выкинуть на помойку. Маленький пескарик лежал на дне пустой банки и жалобно разевал рот.
– Привет, пацанва! Богато надергали? – спросил ребятню Володя.
– Смеетесь? – печально ответил белоголовый лет восьми. – Кошке на зуб. Один пескарь.
– Махнемся не глядя? – азартно предложил Витька.
– Пескаря? – оживился второй пацаненок, такой же белоголовый, но чуть помладше. – Что дашь?
– А хоть бы ириску?
– Шесть! – быстро потребовал первый паренек.
– Грабеж! – возмутился Витька.
– Шесть и банка, дядечка, давай!
– Четыре, а банка само собой, – сурово сказал Витька.
– Дядечка! А вот и нет!
– А вот и да! – горячо запротестовал Корнеев – пожиратель детей. – Кто вам столько за дохлую рыбку предложит?!
– Она полудохлая, – запротестовали пацаны, – плавниками дергает!
– Все одно! – категорически стоял на своем Витька, – а как сдохнет? Ириски-то вы, небось, сожрете.
– Сожрем, – вздохнул второй. – «Золотой ключик», поди?
– Бери выше! «Кис-кис»!
Мальчики занервничали. Квадратный зубодробительный «Кис-Кис» считался солиднее и слаще «Ключика».
– По рукам!
– Не продешевил ли я? – тревожно спросил у нас Витька.
– Дяденька! Первое словечко дороже сердечка.
– Вот ведь надули, черти, – покачал стриженой башкой Корнеев и высыпал мальчишкам четыре конфетки.
– Спасибо, дядя! – они сунули Вите банку и дали деру – быстрее, пока не одумался странный приезжий, за дохлых рыбок раздающий конфеты.
– Ты развратитель молодежи, Виктор, – вздохнул Эдик.
– А ты превращаешься в копию Модеста, – отмахнулся наш друг. – Пойду воды налью Ваське, – доложил он и бодро похромал в сторону Окуня.

В коридоре Эдик схватил меня за руку и ткнул пальцем в полуоткрытую дверь комнаты великих магистров. Картина, представшая моему взору, была исключительно трогательной. Жиакомо почивал. Полусидя на койке с приоткрытым ртом – видимо, сон сморил Жиана Жеромовича, когда тот собирался переобуться – великий престидижитатор крепко спал. А у его ног на корточках сидел наш грузный и суровый Модест и расшнуровывал магистру ботинки.
Эдик в волнении прижал ладони ко рту, я лишь пожал плечами. Успев узнать Модеста получше, я понял, что человек он ответственный и местами добрый.
– Ничего не доказывает. Когда Володька обгорел, только Модест додумался притащить сметану.
– Саша, но...
– Не аргумент.
– Укладывает, смотри!
– Да ну тебя, он бы и для Хунты то же самое сделал, и для Романа. Да для любого из тех, кто на его попечении.
Модест тем временем снял с Жиана Жеромовича носки, осторожно переместил великого престидижитатора в горизонтальное положение и накрыл одеялом, подоткнув его со всех сторон.
– Все только потому, что Жиан конвейер починил, – сообщил я Эдику, укладываясь спать.
– Вы о чем? – спросил Витька, любовавшийся у окна на жизнелюбивого Ваську, бодро сражавшегося с крошками размоченной баранки.
– А, так. Модест Жиакомо спать укладывал.
– С колыбельной? – явно позавидовал Витька.
– Без. Сейчас Жиан Жеромович даже слова любви не услышал бы. Намучился сегодня, – думая о чем-то своем, произнес Эдик.
Я покраснел и грозно поглядел на друга.
– Ты, Эдька, болван, – Витька постучал по стеклу пальцем, Васька подплыл. – Признал за хозяина! – обрадовался Витька. – У Модеста башка чугунная. Не скажет.
– Чего?
– Ничего такого, что отсутствует в памятке административному работнику, – пожал плечами Корнеев и умилился: – Какой умный!
– Кто? Модест? – спросил я.
Эдик лежал, отвернувшись к стене, уши его пылали.
– Васька! Модест – идиот… Буду его на золотую рыбку тренировать!
– Модеста? – тупо переспросил я.
– Нет, эта колея не для моего трактора. Ваську! Сашка, спи, мешаешь.
– Спокойной ночи, – буркнул я.
– Взаимно, мой маленький...

…И слышал я сквозь сон:
– ...как мы сейчас научимся колдовать, как моя рыбка станет чудеса творить, как мы поможем одному хорошему человеку...

 Отправлено: 22.05.07 23:36. Заголовок: Re:

~*~
– Сейчас я готов съесть быка, – заявил субтильный Эдик, усаживаясь за стол.
– Боюсь, тебе придется ограничиться лишь его маленькой частью, – я посмотрел на тоненький кусочек мяса, лежащий в моей тарелке.
– Нам явно не хватает белковой пищи, – вздохнул Володя и потрогал свой могучий бицепс. – Я худею, а мышцы не растут.
– Володь, что ты делаешь? Худеешь? В каком месте? – возмутился Роман. – Ты уничтожаешь свою порцию, потом идешь за добавкой, а после еще за Эдиком подъедаешь!
– За Эдиком – только когда Витька на что-то отвлечется, – горячо возразил Володя, – ему ближе.
– Злостные инсинуации, – Витька любовно погладил горбушку, – Ваське отнесу, он там голодает.
– Давайте мы его поджарим! – осклабился Роман.
– Цыц! Я сам из вас кого хочешь поджарю, маги недоделанные, – огрызнулся Витька и придирчиво уставился в тарелку Ойры-Ойры: – А не кажется ли вам, господа магистры, что у Петровича кусок всегда больше?
– Кажется! – истово закивал головой Володя. – Что значит язык без костей и обольстительная майка!
– В сеточку, – согласно кивнул я, – на нее хорошо ловятся изголодавшиеся по куртуазности женские сердца.
– Учитесь, пока я жив, – пожал плечами наш удачливый в любви друг. – Вот ты, Корнеев, совершенно не умеешь ухаживать за девушками.
– Зачем? И когда? – поразился грубый Корнеев. – Я, между прочим, работаю. Когда вся вода на планете станет живой...
– Витька будет почивать на лаврах с ушами, покрытыми роскошной густой шерстью! – обрадовался я.
– Эдик, а ты что, будешь даже гречку? – вдруг резко сменил тему Витька, не удостоив меня ответом. – Ты ж ее презираешь?
– Очень есть хочу. Табуретку начну грызть, если ты мою кашу отберешь.
– Ладно, – великодушно махнул рукой Корнеев, – совести у тебя нет. По науке наше состояние называется «желудочная яма»! Она возникает от тотального недоедания в период интенсивной работы и вызывает ощущение черной дыры, куда проваливаются колбасы, сгущенка, сыр...
– И еще они цыкают зубом! Те, кто с ямой! – развеселился Володя.
– ...куры, тушенка, кильки в томате...
– Прекрати, Витя! У меня сейчас будет голодный обморок! – взвыл Эдик и впился зубами в доставшийся ему микроскопический кусок мяса.
От соседнего стола повернулся Хунта:
– Господа, умерьте свой пыл! Мой друг Жиан вообще ничего не ест и сейчас близок к катарсису. Или несварению, но это звучит слишком вульгарно.
Модест Матвеевич уставился в тарелку великого престидижитатора:
– Что значит – не ест?
– Я не голоден, уверяю вас, – оправдывался Жиан Жеромович, тоскливо разглядывая свою порцию.
– Сервировка не позволяет, – хмыкнул Кристобаль Хозевич, доставая из заднего кармана джинсов стилет. – Мясо полагается резать ножом, а таковых тут не водится.
– Дайте-ка, – Модест выхватил из рук Хунты стилет и пододвинул к себе тарелку Жиакомо.
Великий престидижитатор удивленно посмотрел на зама по АХЧ, который, деловито придерживая кусок мяса указательным пальцем, нарезал его на несколько порционных кусочков.
– Держите! – тоном, не терпящим возражений, произнес Камноедов.
Хунта, засовывая использованный нож обратно в карман, покраснел от еле сдерживаемого смеха.
Деликатно отвернувшись, Эдик хихикал в кулак, мы с ребятами, пытаясь справиться с хохотом, уткнулись в свои тарелки.
Жиан Жеромович, кажется, был чрезвычайно растроган, он горячо поблагодарил Модеста Матвеевича и принялся есть.
В конце обеда Камноедов еще раз грустно изучил свою опустевшую тарелку, встал и попросил общего внимания.
– Товарищи, я так понимаю, что коллективу не хватает продовольственного пайка. По этому поводу предлагается устроить шашлык. Ответственным за мероприятие назначаю себя, в помощники беру товарища Корнеева. Коллектив поделим на группы, во избежание. Первая группа готовит шашлык сегодня, далее по календарю.
Грянуло всеобщее «Ура!».
На выходе из столовой Модеста Матвеевича перехватил делегированный нами ударник труда Почкин, отвел зама по АХЧ в сторону и, красноречиво постучав по горлу двумя пальцами, поинтересовался:
– Модест Матвеевич, на сухую как-то совсем грустно.
– Нарушать? – сдвинул брови Модест.
– Ну, Модест Матвеевич, – развел руки Володька.
– Хорошо, но только по бутылке пива на нос, – сжалился над нами Камноедов. – И утром чтобы как огурцы. Доступно?
– Разумеется! – просиял Володька.

Поскольку Витька в тот день был дежурным по столовой и на поле не ездил, все складывалось как нельзя лучше. Забрав выделенную Модестом сумму, он отправился по нашепченному Ромкой адресу и там без особых трудностей раздобыл мяса. После ужина он гордо объявил нам, что тех четырех часов, которые настаивался шашлык, конечно мало, но голодающим выпендриваться не к лицу. Ибо он, доблестный Витька, успел купить два ведра пива и поставить его в надежное место, про которое он сборищу кадавров, неудовлетворенных желудочно, ни за что не расскажет.
Модест Матвеевич возмутился было, что два восьмилитровых ведра и восемь пол-литровых бутылок суть вещи разные, но тут в ход вступила тяжелая артиллерия, в последнее время воспринимаемая замом по АХЧ крайне положительно.
– Уважаемый Модест Матвеевич, – шелковым голосом витийствовал товарищ Жиакомо, – пиво – напиток необыкновенно полезный. В его состав входят витамины, необходимые для укрепления костей, роста волос, набора мышечной массы. Уже во времена Древнего Египта напиток из солода, – великий престидижитатор увлекся чтением лекции и ходил за Камноедовым хвостом, пока тот собирал хворост для костра, – ставился в пирамиды, сопровождая их обладателей в царство Осириса...
– Очень хорошо, не на сухую, – одобрил традицию увлеченный рассказом Модест и тревожно огляделся, не слышал ли кто из нас его крайне непедагогичной сентенции. – Шашлык-то есть будете? – встревожился он, – если что, ножи имеются.
– Не беспокойтесь, любезный Модест Матвеевич, буду обязательно, – улыбнулся Жиакомо
Расположились мы недалеко от корпуса, на берегу Окуня.
Камноедов вместе с Витькой соорудили из кирпичей мангал, развели костер, подтащили бревна, чтобы на них можно было сидеть, потом Корнеев принес тазик с шашлыком и принялся нанизывать мясо на шампуры.
От предложенной помощи он отказался, мотивируя тем, что мы запросто сожрем и сырое, дай только нам волю, поэтому ничего не оставалось, как пойти купаться.
Роман остался около костра резать хлеб и помидоры, а Володя отправился в корпус за гитарой. Мы с Эдиком залезли в воду и немного поплавали. Болтаясь как поплавок недалеко от берега, я видел, как к костру спустился Кристобаль Хозевич, побродил вокруг и уселся рядом с Ойрой-Ойрой.
– У вас артистичный склад ума, Роман Петрович, – задумчиво сказал великий магистр, глядя на нарезанные красивыми розочками овощи и аккуратные квадратики хлеба.
– Кристобаль Хозевич, – проникновенно произнес Ромка, – я еще морковь спиральками стругать умею! Но моей заслуги в этом – ноль. Вторая жена – какое счастье, что я могу называть ее бывшей! – работала шеф-поваром в ресторане «Утес».
– Там отвратительная кухня, – поморщился Хунта, – то, что они считают простым омлетом, несъедобно, я уж не говорю о пожарской котлете.
– Видите, вы меня понимаете! – Ойра-Ойра взял пучок зеленого лука, порубил его в миску и перемешал с майонезом. – А еще она очень любила красоту. Исключительно в блюдах. Когда я ухаживал, чему только не обучился – вот ведь дурак.
– Ты, Ром, тогда по-другому думал, – отозвался от костра Витька, нанизывающий на шампуры мясо, – хвастался, что у тебя каждый ужин будет, как в ресторане.
– Откуда мне было знать, чем кормят в «Утесе»? – пожал плечами старший магистр. – Мне деньги на цветы и подарки были необходимы.
– О, я начинаю понимать, – рассмеялся Кристобаль Хозевич и подвинулся, освобождая место для подошедшего Володи, – плод чьей фантазии дикие китайские фонарики на зразах с гречкой. А Жиан полагал, что это влияние проживания на территории Соловца пленных из пятой японской армии генерала Кавамуры.
– Вы участвовали в Мукденском сражении? – спросил Володя.
– Нет, и Жиан тоже нет. С возрастом, – с легкой долей кокетства произнес бывший великий инквизитор, – перестаешь шляться по всем происходящим в мире войнам. Признаюсь, сию мудрость я осознал не так давно.
Жиакомо и Камноедов принесли хворост, и Жиан Жеромович, присев на корточки, всерьез занялся костром.
Мы с Эдиком вылезли из воды, наскоро вытерлись и подошли к честной компании.
– Нет, все-таки лучше всего готовила моя первая жена, – продолжал предаваться воспоминаниям Роман, – но наличие тещи свело на нет все прочие достоинства моего брака.
– Рядом с тобой Казанова просто щенок, – заметил Роману Витька.
– Грязные инсинуации, – отрезал Ойра-Ойра, – общество дам делает мужчину лишь лучше. Даже негативный опыт способствует совершенствованию. Но я не прекращаю искать свой идеал.
Хунта достал сигару и хмыкнул себе под нос.
– Видишь, Кристобаль Хозевич со мной согласен, а кому как не ему, заведующему отделом Смысла Жизни, понимать, о чем я говорю.
– Что ж, я согласен с тем, – вздохнул Хунта, – что негативный опыт это часть нашего существования.
– А как же то, что женщины являются стимулом совершенствования для мужчин? – прищурился Володя.
– Я бы не стал ограничивать вопрос одним лишь слабым полом, – заметил Хунта. – Существуют также мужчины, рядом с которыми вам хочется быть лучше. Не так ли?
– Согласен, – кивнул Витька. – Всякий великий магистр – образец для младшего магистра. Смотри, мол, чародей, как не обрасти в районе ушей.
– Я несколько в ином ключе… – начал было Роман.
– С твоими ключами всё ясно, – отрезал Корнеев, – твои ключи уже известны всем местным девушкам.
Жиакомо, размахивающий над костром картонкой, чтобы дрова быстрее прогорели, кашлянул и, обращаясь к Корнееву, произнес:
– Виктор Павлович, не судите строго коллегу, каждый ищет источники вдохновения там, где подсказывает ему сердце.
– А мое сердце молчит! – гордо объявил Витька. – Мне для создания научных трудов никакого вдохновения не надо!
– Позвольте, Виктор Павлович, – улыбнулся великий престидижитатор, – я оспорю ваше утверждение, разрешите?
– Давайте! – азартно кивнул Роман, – разоблачите этого грубияна!
– Нечего разоблачать, – заржал Витька, – но я согласен. Устроите сеанс срыва масок.
– Просим, Жиан Жеромович, – поаплодировал я.
– Для начала, – Жиакомо распрямился, Эдик забрал у него картонку, – спасибо, Эдуард Ягович, для начала давайте выясним, какие проблемы вызывают наибольшее внимание всеми нами любимого Виктора Павловича?
– Искоренение смерти, – отозвался магистр Амперян. – Витя ненавидит смерть.
– А что в ней хорошего? – ощетинился Витька, – скотство.
– Согласен с коллегой, – кивнул Хунта, – пакостное дело. Жизнь прекрасна, даже когда ты один лежишь на двуспальном ложе, но провести бесконечность в одиноком гробу – что может быть печальнее?
– Именно! – с чувством кивнул Роман.
– Вывод, – кивнул Жиан, – Виктор Павлович любит жизнь, как Роман Петрович – прекрасных дам, Александр Иванович – очаровательную Стеллу Лазаревну, я... ну, это мало кому интересно, и именно жизнь служит для него источником вдохновения.
– А вас не смущает, что перечисленные вами персоны, пусть даже во множественном числе упомянутые, осязаемы, а любовь Виктора носит абстрактный характер? – спросил Володя Почкин.
– Мой друг Кристобаль больше всего на свете любит верховенство и риск, – произнес Жиан Жеромович, – а Федор Симеонович важнее жизни почитает счастье, пусть и недолгое.
– Надо же, не забыл, – подмигнул Кристобаль Хозевич великому престидижитатору, тот вспыхнул и отвернулся.
– Я с товарищем Кивриным согласен, – грустно заметил Эдик.
– Прекрати, – скривился Витька, – ты как баба ноешь из-за предсказания дурацкого попугая. Я к тому времени изобрету живую воду, и ничего с тобой не случится.
– Вот, – кивнул Жиан Жеромович, – дружба тоже разновидность влюбленности. Она не так слепа и всегда взаимна. Вас, Виктор Павлович, вдохновляет мысль, что своими трудами вы сможете бросить вызов судьбе, сию минуту занесшей меч над головой товарища Амперяна?
– Прекратите пугать молодых людей, – поморщился отходивший ненадолго Модест, – типун вам на язык! Эдуард – достойнейший представитель молодежи, не пьет, ну почти, не курит! В рот не берет. Жить ему и жить!
– Да, – прошипел Роман в нашу с бывшим великим инквизитором сторону, – начни Модест хвалить меня, я бы пересмотрел свое отношение к жизни.
Хунта одобрительно похлопал Романа по плечу.
– Не надейся, – буркнул я.
– Да! – разозлился Витька. – Вон Выбегалло живет, а Эдька лучше! Мне в его присутствии думается хорошо.
– Что и требовалось доказать, – улыбнулся Жиакомо, – я уж не говорю о той нежности, которую питает Виктор Павлович к бессловесным тварям.
– А осенью мы поедем ловить единорогов! – Витька развеселился и, оттолкнув Эдика, подул на угли. – Модест Матвеевич, ведь территорию под зоосад уже выделили?
– Да, восемь гектаров природоохранной зоны, Кербер Псоевич настоял, – Модест взял шампур и стал помогать Витьке насаживать мясо. – Только как же вы единорогов ловить отправитесь, они ж только дев непорочных до себя допускают?
– Модест! – восхитился Хунта. – Откуда столь глубокие научные познания в столь незатуманенном мозгу? Или это вам тоже Кербер нашептал?
– Кристо!
– Один вы, что ли, хомункулус, – Камноедов отмахнулся от слов бывшего великого инквизитора, как от приставучей мухи.
– С девственницами у нас в институте напряженка, – скорбно сообщил Володя, – у нас Роман Петрович уже шесть лет как, хм... работает.
– Господа! – вспыхнул Жиакомо. – Достойные люди такие темы не обсуждают!
– Давайте уже шашлык делать, – махнул рукой Витька, – голод не тетка.
Вскоре первая порция шашлыков капала жиром на раскаленные угли, а Модест Матвеевич взялся разливать принесенное Корнеевым пиво.
– Лично буду порции отмерять, – он строго заглянул мне в глаза, наполняя алюминиевую кружку «Жигулевским».
Мясистые помидоры, присыпанные солью, ароматный черный хлеб, лук, хрустящие огурцы, хорошо прожаренный шашлык и холодное пиво – я подумал, что для любви к жизни этого более чем достаточно и вполне даже зримо и осязаемо, и поспешил поделиться этой мыслью с друзьями. Все согласились с моим утверждением, и первый тост был за любовь. В сей романтичный момент я – как исследователь, собирающий научные факты для теории Эдика – взглянул на Жиана Жеромовича. Тот, неотрывно глядя на уписывающего шашлык Модеста, осушил кружку одним глотком.
– Закусываем, закусываем, не забываем, – забеспокоился Камноедов и протянул Жиакомо полный шампур.
– Благодарю, – улыбнулся ему великий магистр.
Я повернулся к Эдику и, делая вид, будто смотрю на реку, прошептал:
– Веду наблюдения, но для подтверждения твоей теории эмпирических знаний недостаточно, мне бы доказательной базы…
– Погоди, – так же тихо ответил мне мой друг, – вот после третьей кружки обнаружатся более весомые результаты.
Почкин дожевал свою порцию и без предупреждения ударил по струнам гитары.
– Поддерживая лирический настрой нашей встречи, – голосом диктора радио объявил Володька, – спою вам «Песню о друге»!

Если радость на всех одна, на всех и беда одна,
Море встает за волной волна, а за спиной – спина.
Здесь у самой кромки бортов друга прикроет друг,
Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг.

Друга не надо просить ни о чем, с ним не страшна беда.
Друг – это третье мое плечо, будет со мной всегда.
Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути –
Уйду с дороги, таков закон: «Третий должен уйти».

Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути –
Уйду с дороги, таков закон: «Третий должен уйти»,
Уйду с дороги, таков закон: «Третий должен уйти».

– Браво, Вольдемар! Не в бровь, а в глаз! – Хунта поаплодировал менестрелю. – Какие актуальные темы поднимает нынче искусство.
– А что же, Кристобаль Хозевич, – осмелел после второй кружки пива Роман, – вы уходили с пути?
– По сути… – начал Хунта, но Жиан Жеромович перебил его:
– Кристобаль, окажи любезность, – и протянул бывшему великому инквизитору помидор.
– Спасибо, Жиан, – ухмыльнулся Хунта.
– А я не верю, – Витька плотоядно разглядывал шампур Эдика, – что вы, Кристобаль Хозевич, кому-то уступили.
– О! Как вы еще молоды и наивны, Витторио! Хитросплетения судьбы иногда превращают потерю в приобретение, а то, что кажется на первый взгляд кладом, на поверку оказывается горой...
– Кристо, возьми огурец, он почти сладкий! – Жиан Жеромович сунул под нос бывшему великому инквизитору миску с овощами.
– ...мусора. Спасибо, Жиан, ты сегодня просто демон-искуситель какой-то. Предложение огурца аллегорично?
Эдик закашлялся. Жиакомо побагровел и уткнулся носом в кружку.
– Во всем-то вы тайные смыслы ищете, – недобро усмехнулся Модест, – хорошо, что Жиан Жеромович вас арбузом не угощает.
– Ничего хорошего, – обиделся Витька, – я люблю арбузы.
– Иногда, – Хунта вперил в Модеста задумчивый взгляд, – мне кажется, что вы не чужды юмору, но как быстро проходит данное ощущение…
– Мне про вас тоже много чего кажется, в данный момент – что у вас шнурки горят.
– Мерде! – Хунта вылил остатки пива на свои ботинки. – Что ж вы молчали?!
– А что балаболить без повода? – повел пудовыми плечами Модест. – Ну, еще по одной, остальное надо товарищам на завтра оставить.
– Товарищи на завтра сами озаботятся! – горячо возразил Роман. – Да и осталось в ведре на два раза, ну же, Модест Матвеевич, не беспокойтесь, мы завтра двойную норму выполним.
– Вы что же, товарищ Ойра-Ойра, в свете вышеизложенного гулянку пропустите? – усмехнулся Модест, но пиво разлил.
– Жалко, вы пропустили лекцию Жиана Жеромовича об источниках вдохновения, – проникновенно произнес Роман, – вы бы поняли, что для меня общество прекрасных дам есть неиссякаемый источник трудового энтузиазма!
Модест хмыкнул, но промолчал. Хунта скривился.
– Право, Романо, я люблю мадеру, но пью все, вы же пьете все, но я так и не понял, что вы любите?
– Сказать вам правду, Кристобаль Хозевич? – Роман наклонился к нему и тонко усмехнулся.
– Отчего нет, Романо? – бывший великий инквизитор сжал рукой его колено.
– Василиса Мелентьевна владеет моей душой без остатка все свободное от посещения столовой время! Но, увы, напиток «Летний» она подает только вам! Вы – счастливый соперник!
Мы расхохотались. Василиса Мелентьевна напоминала Камноедова в юбке и действительно питала к Хунте почти материнские чувства. Кристобаль Хозевич вяло улыбнувшись шутке, убрал руку, подумал о чем-то своем и произнес:
– Иногда очень твердо возвращаться на грешную землю. Право, Модест, спойте. В завершение беседы о любви нет ничего лучше доброй песни.
– Да, – поддержал Эдик, – пожалуйста!
– О, – обрадовался, привставший было Роман, – ради такого случая задержусь.
– Погодите! – потребовал Витька. – Я Ваську принесу. Для его превращения в золотую рыбку хорошая музыка не повредит.
– Спою, – кивнул Модест, – забирая у довольного Володи гитару, – чего бы хотелось услышать честной компании?
– Про любовь, любезный Модест Матвеевич, – глаза великого престидижитатора блестели, – не возражаете, господа?
– Нет, – согласились мы. Камноедов перекрутил колки, прибежал Витька с банкой, Модест взял пару аккордов, проверяя звучание, и Кристобаль попросил:
– «Цыганскую венгерку» можете?

– ...Замолчи, не занывай,
Лопни, квинта злая!
Ты про них не поминай...
Без тебя их знаю!
В них хоть раз бы поглядеть
Прямо, ясно, смело...
А потом и умереть -
Плевое уж дело.
Как и вправду не любить?
Это не годится!
Но, что сил хватает жить,
Надо подивиться!

Низкий, глубокий голос Модеста Матвеевича, разливаясь над рекой, звучал особенно проникновенно. Жиакомо не отрывал взгляда от поющего, и в его глазах светилось золотое пламя догорающего костра.

*

 Отправлено: 22.05.07 23:37. Заголовок: Re:

 Отправлено: 22.05.07 23:52. Заголовок: Re:

Карбони & XSha
Я вас люблю!!!
Бегу читать...

Боже, не зря до трех ночи колготилась в нете.

 Отправлено: 23.05.07 00:08. Заголовок: Re:

Ахаааа, продолжение! МЫ вас обожаем, дорогие авторы!
*облизнулось и ушло читать*

 Отправлено: 23.05.07 00:23. Заголовок: Re:

Ужасно нравится, что все так плавно и неторопливо движется...
Хочется почитать побольше и подольше...

И кого все таки выберет Хунта... Интересно стало...

Спасибо за кусочек! Жду продолжения.

 Отправлено: 23.05.07 01:08. Заголовок: Re:

*дочитало*

Даа, эта часть уже пикантнее но не менее виртуозно написана!
Телефонный разговор ввел в состояние истерики.
А это "Запомни интонацию! Короля Лира играть с такими трагическими нотками – все зрители у твоих ног будут!" и особенно это - "Я всегда говорил, длительная осада – метод порочный и утомительный! Только блицкриг!" цитировать буду!

"Песня о друге" в данном контексте вообще забила последний гвоздь в крышку моего гроба.

Эээ... одним словом... ЖДЕМ ПРОДОЛЖЕНИЯ!
И да - СПАСИБО!

 Отправлено: 23.05.07 02:33. Заголовок: Re:

Ох, скажу честно, когда увидела в шапке фандом - невольно поежилась. Мне не представлялось возможным, чтобы по Стругацким можно было написать слэш, тем более, написать хорошо (хотя имена авторов говорили об обратном). Но начала читать - и забыла о времени. Здорово! Просто слов нет, как здорово! Нравится-нравится-нравится. Очень жду продолжения и болею за героев.
Бедный Жиан Жиакомо! Надеюсь, у него все получится ))))

*шипперское* Кристобалю Хозевичу - Кербера Псоевича! Это ОТР. Они созданы друг для друга, как порох и селитра. И пусть мир содрогнется! ))))

 Отправлено: 23.05.07 03:07. Заголовок: Re:

Карбони & XSha
Жиакомо в виде свежевымотого брюнета в светлом смотрится как антипод Снейпа, специфического брюнета в черном :))