Отправлено: 17.09.07 20:04. Заголовок: Дозоры "Голод" Гесер/Ольга, Гесер/Завулон, Антон/Завулон NC-17 angst миди

Название: Голод
Автор: katarsis
Бета: Neravnodushnaja
Рейтинг: NC-17
Пейринг: Гесер/Ольга, Гесер/Завулон, Антон/Завулон
Жанр: хотелось бы верить, что angst
Размер: 5 глав
Дисклеймер: Все принадлежит Лукьяненко, Городецкий принадлежит Завулону
Предупреждение: слэш, сомнительное согласие
Саммари (краткое содержание фика): Никогда не ищите того, кого удачно потеряли.
За канон приняты 4 Дозора авторства Лукьяненко. Остальное есть АУ, ООС и никанон.
Огромное спасибо моим терпеливым бетам. Все ненайденные ошибки и баги – целиком на совести автора.

 Отправлено: 17.09.07 20:05. Заголовок: Re:

Нет, объясните, это какой же лапоть
Нужен, чтоб так бездарно судьбу прохлопать?
Мальчики, милые, дайте же мне поплакать,
Дайте мне хоть похныкать, кусая локоть -

К сведенью всех - курящих и некурящих,
В принципе трезвых и беспросветно пьющих:
Ищущий не надеется, что обрящет,
Связанный не врубается, что отпущен.

Дура, открой окно, раз надела свитер -
Что тебе там мерещится, старой ведьме?

- Ты ж обещал, что скоро вернешься, Питер.
- Скорость фигня. Не сходится время, Венди.
© philipp_a
Глава 1. Антон.


«Почему так всегда, пока дома в кровати лежишь, ничего не болит, а как только на работу выходить, так хоть больничный продлевай?» - после недельного отсутствия я, прихрамывая, шел по офису Ночного Дозора и ошалело вертел головой, не понимая, что происходит. Вокруг творилось какое-то странное и хаотичное мельтешение, в котором лишь изредка удавалось засечь знакомое лицо. Казалось, Инквизиция оккупировала коридоры – я встретил не менее трех знакомых мне Инквизиторов, хотя вовсе не старался их узнавать. А три узнанных Инквизитора за пару коридоров и пролет означают, что неузнанных вокруг меня еще изрядно.
В админской засели два каких-то подозрительных типа в серых костюмах, уверенно и внимательно вглядывающихся в мониторы. Илья, объясняющий им что-то о структуре базы, лишь растерянно кивнул мне, одними губами сказал: «К шефу», - и вернулся к прерванному занятию.
Гесер сидел в своем кабинете и был мрачнее тучи. Творческий беспорядок из сувениров, стопок дел, вынутых из шкафов, кое-как расставленных стульев и даже одной явно сорванной занавески переживал свой расцвет. Если бы это не был кабинет Гесера, мага вне категорий и вне подозрений, что твоя жена Цезаря, я бы сказал, что тут был обыск.

- Здрассьте, Борис Игнатьич, - пробормотал я, изобразив вежливую улыбку и делая вид, что не замечаю перемен.

Неделю назад я по собственной глупости загремел на больничный. Дозор ловил юного идиота, решившего достичь вершин готичности и попросившего об инициации своего такого же обдолбанного, как и он сам, приятеля, врожденного вампира 16 лет и такого же врожденного придурка.
Мы подоспели, когда вместо одного вампира уже было два. Новобранец в стане нежити хихикал, бегал по дому в покрывале и доверительно сообщил Семену, что он-де граф Дракула. Лицо же, осуществившее тяжкое нарушение Договора путем вмешательства второй степени и инициации человеческой особи в стройные темные ряды, мирно спало, посасывая кальян.
Кислое получилось дело. Предъявлять протест было некому. Наблюдатели от Дневного Дозора чуть пополам не сгибались от хохота. Инквизиция наотрез отказалась принимать к себе задержанных, заявив, что нарушения Договора не было, так как все было по взаимному согласию, и вообще, в Москве и так большой перевес в сторону светлых.
Пока шли переговоры, укушенный наркоман вылез на карниз и попытался улететь в свой родовой замок. Я поймал его за шкирку в последний момент и повис с внешней стороны окна, зацепившись за раму неестественно вывернутой ногой.
Больно было адски. И обидно. Зачем ловил, дурак? Расшибся бы вампир – работы меньше. Я ругал себя последними словами, пока шеф заговаривал перелом. Оставалось лишь списать все на выработанные за годы службы рефлексы. Темной ауры у парнишки еще совсем не было, он еще был так похож на человека. А я, наверное, привык бросаться куда-то, чтобы спасти… человека. Не Иной – собака Павлова.
Таким образом, пока Светлана кормила Надюшку на даче клубникой, я скучал в Москве в полном одиночестве, честно обложив подушками, в общем-то, не беспокоящую меня ногу. И был уже рад, наконец, выйти на работу, хотя, неожиданно вернувшаяся с утра боль меня неприятно удивила. Странно. От перелома не должно было уже и следа остаться, а он ныл. К дождю, наверное...
Увидев меня, Гесер нетерпеливо махнул, мол, садись, и протянул зеленую папку советского образца, из толстого картона и с двумя льняными тесемочками.
- Взгляни на это дело, Антон. – Он многозначительно посмотрел мне в глаза, - Заведено сравнительно недавно, но, похоже, кто-то слишком далеко зашел.
Я пролистал подшивку. Вкратце, все сводилось к тому, что в Москве пропадали Темные. Разного уровня силы, дозорные и гражданские, Иные и оборотни, и даже один высший вампир. Пропадало не много, но все же достаточно, чтобы это заметили и выделили в отдельное дело.
Я закрыл папку и бросил перед собой на стол:
- А мы-то тут причем? Пусть Дневной дозор ищет.
- Они и ищут. И даже уже нашли кое-что. Подозреваемого. Точнее подозреваемых… - Гесер посмотрел на закрытую дверь в коридор; я тоже.
Полная контора Инквизиторов, нездоровая суета в коридорах, обыск у Гесера. Мне стало нехорошо – просто так шефов Дозора не обыскивают.
- Завулон предоставил неопровержимые доказательства, что это мы? – я с тоской посмотрел на Гесера, понимая, что если мое предположение верно, то придется несладко.
- Вроде того, – у него вырвался истеричный смешок. – Он пропал. – Гесер сказал это с таким видом, как будто ничего другого от Завулона и не ожидал, кроме как дезертирства в такой ответственный момент. – Два дня назад. Пошел в ресторане в туалет, и пропал.
Я даже не нашелся, что сказать. Как мог пропасть Завулон? Во-первых, кому он нужен? Любой, видевший его в сумраке, еще и приплатит, чтоб «это» держалось от него подальше.
- А во-вторых, - подхватил Гесер, - в Москве нет больше ни одного Иного, способного справиться с ним, кроме меня. Да и во всем мире таких наберется человек восемь от силы. По крайней мере, справиться в одиночку. – Он выразительно глянул на меня.
- Ясно. Кто еще на подозрении?
- Ольга, Семен, и ты. У Медведя алиби. И у Светланы. Проверенное Инквизицией алиби. Плюс, она отошла от дел. Плюс, потеряла львиную долю своих способностей. Плюс, ничто, кроме дочери и тебя, ее не волнует. Нас «повели» как только обнаружили исчезновение. Ясно, что причастность не доказали...
- … Но и не опровергли. Да ну, бред какой-то! Неужели кто-то действительно верит, что мы сговорились и убили Завулона? Мы же не сумасшедшие! Назавтра на его месте будет другой Темный, а мы можем лишиться всего! Зачем так рисковать? Какой нам толк с его пропажи?!
- Не горячись так – верят. Выхода нет у них другого. И пока не появится кто-то, на кого можно было бы повесить всех собак, основными подозреваемыми будем мы. Я не беспокоил тебя, Антон, дал отдохнуть, да и надеялся, что Завулон сам найдется. Не нашелся. С нашей стороны дело ведет Ольга, но я бы не хотел подключать тебя к ее группе. Пройдись сам, пока еще есть такая возможность. Может, увидишь что-то, что пропустили и Темные, и наши.
- Зачем вообще его искать, Борис Игнатьевич? Инквизиция ни за что не докажет, что это дело наших рук. Нечего доказывать. Пропал он и ладно – заботы меньше. Рано или поздно найдут либо Завулона, либо его убийцу.
- Лучше бы рано. Пойми, Антон, это не просто нарушение Договора. Если убийства Темных будут продолжаться, то случиться серьезное нарушение равновесия по городу. А тогда, либо мы будем выдавать в разы больше лицензий, в ответ почти не получая прав, либо появится еще одно Зеркало.
- Ясно. – Перспектива вырисовывалась безрадостная. – С чего посоветуете начать?
- А это ты думай сам. К Ольге не ходи. Мне нужна твоя самостоятельная работа и свежий взгляд.


Я вышел от Гесера решительно не зная, что делать дальше. Ни малейшей идеи, куда направиться у меня не было. Из мук раздумий меня вырвал Максим.
- Зайдите ко мне, Городецкий. Хотелось бы вас опросить в связи с известными вам событиями. Уже известными, я думаю.
Он бросил недовольный взгляд на кабинет Гесера за моею спиной и аккуратно, но неотвратимо, увлек меня в неприметную дверь в другом конце коридора.
Только его не хватало.
Максим был, наверное, самой неприятной для меня фигурой во всей Инквизиции из ныне живущих. Три года назад он попался на том, что убивал Темных, невольно подставив меня под обвинения. И по Договору его бы следовало упокоить.
Но у Инквизиции свой взгляд на Договор. Максиму все простилось за силу, за талант. А не в правилах Иных разбрасываться талантами. Упокоить гения слишком расточительно. Не каждый день Инквизиция могла обогатиться работником, безжалостным к Тьме, но не знающим Света. Ни тебе жалости, ни тебе сомнений.
Надо будет проверить его алиби.
А сейчас он сидел за столом, когда-то принадлежавшим Тигренку, и сурово взирал на меня, прикидывая с чего начать допрос.
- Скажите, Городецкий, Гесер дал вам отдельное задание по расследованию исчезновения Завулона?
Я моргнул.
- А что, разве вы не должны спросить, где я был, когда он пропал?
- А я и так знаю, где вы были. И даже более – я знаю, что Гесер хочет использовать вас вне официального расследования Светлых.
Строго говоря, у меня не было никаких прав отвечать ему. Он что всерьез ждал, что я заложу ему шефа? Но прямой вопрос. Мы не лжем в ответ на прямой вопрос.
- Никакого отдельного задания нет. Просто я буду работать не в группе.
Инквизитор внимательно посмотрел на меня, словно выискивая в моей ауре Тьму.
Наверное, ему трудно поверить, что Светлые тоже Иные – он видит только Темных.
- Видите ли, Городецкий, думаю, что для всех будет лучше, если я буду получать копию Вашего отчета Гесеру.
Я не поверил своим ушам. Для кого – всех?
- Видите ли, Инквизитор, - передразнил я его, - это совершенно невозможно.
Максим болезненно скривился и указал мне на стул.
- Да вы присаживайтесь и не горячитесь. Думаю, вы уже в курсе, что Гесер – наш главный подозреваемый. И полагаю также, он сам назвал вам причины - почему. Некоторые причины. Уверен, что не все. Он использует вас втемную, Городецкий.
Какая самоуверенность... Насколько я знал, продолжительность его общения с Гесером была близка к нулю. И уж точно, он не мог быть в курсе того, в какой мере со мной откровенен шеф.
- Мне остается лишь подивиться вашей осведомленностью, - я вежливо, но непреклонно улыбнулся.
Он пропустил мои слова мимо ушей:
- Я предлагаю вам существенно пополнить ваши, мягко говоря, ограниченные исходные данные по этому вопросу. В обмен, - он сделал, как ему, наверное, казалось, многозначительную паузу, - на столь же полную откровенность от вас.
Я задумался. Конечно, Гесер не сказал мне, в сущности, ничего. Я должен был на удачу носиться по городу, добывая крохи информации, вместо того чтоб отталкиваться от уже известных фактов и искать там, где следует. Но все-таки цена была слишком высока. Особенно если учесть, что никто здесь не торгуется. Тем более, что Инквизиция заинтересована в раскрытии не меньше Светлых, и Максиму должно быть выгодно, чтобы я работал как можно эффективнее. Кто знает, может быть в итоге, что-то из моих данных и станет решающим в обвинении против Гесера.
- И все-таки, мне решительно нечего вам сообщить. Ни сейчас, ни, думаю, в будущем. – Я начал вставать, собираясь уйти.
- Не торопитесь, Городецкий. – Он поспешно остановил меня. - Я предлагаю Вам ознакомиться с нашими данными даже безо всяких обещаний с вашей стороны. Вы посмотрите, а потом подумаете над ответом.
Это было гораздо более приемлемо. Что ни говори, а факты мне сейчас были нужны как воздух. Хотя бы для того, чтобы знать, как именно мне опровергать обвинения против шефа.
- Хорошо. Я взгляну, но предупреждаю сразу, мой ответ не изменится.
Он серьезно кивнул:
- Ну, на большее я и не рассчитывал.
Он открыл дверь в боковую комнату и поманил меня за собой в небольшой «домашний» кинозал – с десяток удобных на вид стульев, пара кресел, проектор на столике и белый квадрат экрана на стене. Рядом с проектором лежала раскрытая пустая коробка от диска.
Я вопросительно глянул на Максима.
- На диске находятся воспоминания Гесера. Когда-то он был подвергнут одной неприятной процедуре, вследствие которой они и попали в Инквизицию. Тут, конечно, не вся его жизнь. Я собрал эпизоды, относящиеся к делу, которые, я думаю, нам надо будет обсудить. Собственно, я устроил вам этот просмотр, дабы не быть голословным. Боюсь, что вы могли бы мне не поверить.
- В таком случае, как я узнаю, что вы не переставили эпизоды в нужном вам порядке, чтобы создать у меня ложное ощущение, что я видел то, чего на самом деле не видел?
Он со вздохом закатил глаза:
- По номерам, Городецкий. Хотя… порядок эпизодов не имеет значения, - Максим нехорошо улыбнулся. - Вы можете смотреть их даже начиная с последнего. Хотел только предупредить, что это вам не киношку на даче смотреть, не слишком увлекайтесь. Бывают… эм… эффекты.
Когда Инквизитор вышел, плотно закрыв за собой дверь, я выключил свет и запустил проектор. Мне не понравился его совет насчет «смотреть, начиная с последнего», не люблю, когда мной пытаются управлять, тем более так неприкрыто. Строго говоря, я и не знал, как изменить порядок просмотра. Не то, чтобы я пытался разобраться…

 Отправлено: 17.09.07 20:06. Заголовок: Re:

Глава 2. Гесер.

Проектор высветил подрагивающую надпись: GES-13/NT-221-18a.
Я вздрогнул от внезапно возникшей на экране несчастной Ольги, грустно говорящей, прямо мне в лицо:
- Мне страшно, Боренька.
- Это ничего. Страшно – это значит, понимаешь всю ответственность. Мне тоже страшно. Дело-то немалое будет.
Голос Гесера был непривычен. Оказавшись с другой стороны, я воспринимал его так, наверное, слышал себя сам Гесер. Ощущение было странным, однако, это изменение каким-то образом добавило происходящему достоверности.
Ольга смотрела в сторону и ее губы горько изогнулись.
- Тимка еще совсем маленький…
- Чего-то ты раскисла, Оля. – Он с нежностью провел пальцем по ее скуле, приподнимая подбородок, добиваясь, чтобы она посмотрела в его глаза, - Ты так замечательно выступала на комиссии по утверждению Проекта, вложила столько сил. Ты уверенна, Ольга, уверенна, что все получится! Подумай только, - он горел гордостью и решимостью, - Все согласились. Все! И Темные. Даже не потребовали ответных уступок.
- А тебя это не настораживает? С чего Завулону быть таким щедрым? Только из любопытства, чем все закончится? Не слишком ли дорого он готов платить за свою прихоть?
- Оля! Оленька… Мы же вместе смотрели вероятности – все должно пройти прекрасно, - Гесер присел рядом с ней на стол и нежно обнял. – Подумай, сколько пользы мы принесем людям! Ты принесешь. Наконец выпала возможность серьезно воздействовать на их природу. Сделать их хоть немного светлее. Ты Великая, Ольга. Ты не можешь провести жизнь в аналитическом отделе, как обычный Иной не выше пятого уровня. Это будет чужая жизнь. А у тебя Дар. И у тебя нет выхода, кроме как ему соответствовать. Редкая, редчайшая возможность, совершить в жизни что-то действительно важное. Исполнить свое предназначение, полностью раскрыть свои способности. Потому что, если ты струсишь, спрячешься, побежишь, то не сможешь оправдаться даже перед собой! Ты не будешь одна. Никогда. Мы пройдем это вместе. И ребята наши. Мы все в тебя верим, Оля, все!
Он говорил так горячо, с такой верой в жену. Я чувствовал, что заражаюсь его убежденностью. И Ольга подобралась и горделиво выпрямилась, увлекаемая его энтузиазмом. Лицо ее приняло уверенное, почти жесткое выражение, губы сжались в линию, глаза горели. Краем сознания я подумал, что вот так, наверное, выглядит солдат, бросающийся с гранатой на танк.
- Ты прав. Мы пойдем до конца. Я могу. Я, правда, могу.
Они немного помолчали, внутренне обозревая огромные перспективы, возможности и трудности, встающие перед ними. Я не видел, но каким-то образом знал, что губы Гесера изгибаются в легкой, мечтательной улыбке. Напряжение покидало комнату.
Лицо Ольги постепенно разгладилось, и она хитро покосилась на мужа
- Ты знаешь, у меня сейчас столько Силы. Я ее чувствую. Все время. Она течет во мне, как кровь. У меня даже пульс стал сильнее. Вот, потрогай.
Она взяла его руку и прижала к своей груди. Под ладонью действительно бился сильный, ровный пульс.
Я почувствовал, что Гесер развеселился, хотя пытается сохранить преувеличенно серьезное выражение лица, ощупывая предлагаемое место.
- Знаешь, я тоже что-то чувствую. Особенно вот тут, тут и тут. Но для полной уверенности мне необходимо более тщательно исследование.
Я вдруг улыбнулся, широко и заразительно, в тон расхохотавшейся Ольге, через миг откидывающейся на такую надежную и сильную руку мужа, с удовольствием накрывающего ее губы своими, а ладонью другой руки в это время жадно и нежно освобождая из корсажа ее грудь.
Было ужасно неловко так вопиюще влезать в личную жизнь шефа, что горели уши. Но отвернуться я боялся, вдруг пропущу что-то важное.
Но изображение резко оборвалось, и я вздрогнул, как от холода, словно вырвали из сладкого полусна. Такое знакомое ощущение, когда после долгого интересного фильма в зале включают свет, чувствуешь себя оглушенным и немного контуженным.

Но через пару секунд уже выплыла надпись: GES-13/NT-315-46s
На этот раз лицо, недружелюбно щурившееся с экрана, не застало меня врасплох. Завулон по-хозяйски расположился в симпатичном, старого фасона кресле, напротив Гесера, присевшего на краешек стола. Я почти чувствовал, как неприятен ему этот визитер, но почему-то он считал эту беседу важной.
- Что ты задумал, Завулон?
- Задумал? Что, ты полагаешь, я мог задумать? Или Светлые аналитики разучились читать вероятности? Могу одолжить Темных в честь исполнения Великого Плана, - Завулон тонко захихикал.
- Веселишься? Ну-ну, - Гесер нехорошо сощурился. – Скоро у тебя будет гораздо меньше поводов для веселья.
- Считаешь? Ну уж нет. Пока ты жив, я обеспечен смехом. Подумать только, как забавно, ради людей, Великого Кормчего Иных по версии Света, а на самом деле просто дойной коровы, Светлейший Гесер ставит на кон свою горячо любимую женушку, - Завулон откинул голову и расхохотался. – Породу улучшаешь? Чтоб молока давала больше, чем навоза? Так утопят же они вас. В этом самом навозе и утопят!
Гесер отмахнулся от очередной колкости Завулона. Он не собирался вступать в споры о Свете и Тьме или о том, что есть благо для людей. Ему нужно было лишь предупредить его, а еще лучше испугать, чтоб и думать не смел, лезть со своими пакостями в их с Ольгой Дело. Он должен был быть уверен, что Ольга не получит кинжал в спину, не споткнется о заботливо подставленную ножку. Он должен был убедиться еще раз, что у все под контролем.
- Имей в виду, любое твое противодействие или саботаж незаконны. Дернешься, и я натравлю на тебя всю Инквизицию. – От нажима в голосе появились шипящие нотки, - Лич-чно упокою.
- Упокоиш-шь? - в тон ему зло прошипел Завулон, угрожающе приподнимаясь. – Ты действительно хочеш-шь меня упокоить? – он внимательно смотрел прямо мне в глаза. И да, я хотел его упокоить. Очень хотел. – Конечно, хочешь, - сказал Завулон, наконец. - Только ты, старый козел, лучше бы силы для бабы своей приберег. А мне вам мешать ни к чему, сами себе глотку перегрызете. А когда твою Великую Инквизиторы пороть станут за все это дерьмо, куда вы нас всех тянете, я лично овацию устрою.
- Вот оно что! – я тоже вскочил с места. – Великая тебе поперек горла. Все готов отдать, лишь бы она выбыла из игры?! На ее место, что ли метишь?
- Да! – выкрикнул Завулон ему в лицо. – К тебе в койку влезть мечтаю!

Мои глаза заволокло чужой яростью. Лицо Завулона оказалось передо мной, так быстро, что закружилась голова. Я почувствовал, как в него поток наотмашь бьет поток Силы. Светлый замер, словно окаменев, напротив также замер Темный. Я давил, Завулон сопротивлялся и не один не уступал в мощи и упорстве, на каждый новый удар Света, поднималась еще одна стена Тьмы. Чистая сила, без изысков и хитростей. Армрестлинг для Иных. Буря бушевала на всех слоях сумрака сразу. Огромные светлые волны раз за разом штурмовали неприступные темные скалы. Шквальный белый ветер ураганом гнул огромные черные деревья. Гнул, а вырвать не мог. Стоило вихрю, хоть на секунду ослабнуть – они поднимались, разрастаясь раковой опухолью все шире и выше, впиваясь в сердце и легкие Гесера. В реальном мире двух Великих магов шатало, лица изкажались от натуги, но оба они стояли, как вкопанные, и ни один не уступал ни миллиметра.
Давление все нарастало, искрясь от тысяч столкновений и ударов, но в какой-то момент мне показалось, что я, стоящий перед Завулоном почти век назад, в отчаянии – его необходимо было смести, а сил уже почти не осталось. Я исчерпал все резервы, вложил в это наступление все, что имел. И все-таки было крайне важно оставить поле боя за собой. Мои мысли метались, не в силах найти лазейку. Еще крохотный белый камень, брошенный на весы, сломил бы Завулона. Я знал, знал, что тот тоже на грани. «Задушить эту тварь, разорвать голыми руками». - Ненависть разрывала меня, не давая сосредоточиться еще на чем-то, кроме сумеречного вихря столь же яростного, сколь бесплодного, забравшего меня целиком. Но руки отказывались слушаться. Даже дыхание казалось расточительно энергоемким занятием. А бледное лицо Завулона было так близко. Его глаза совсем потемнели, и губы кривились в жалком подобии его обычной самодовольной усмешки. Но он стоял. Стоял по одной единственной причине - еще не упал я. «Совсем рядом, совсем чуть-чуть…» Последним отчаянным усилием я толкнул себя вперед и прижался к сухим, горячим, беззащитным губам застигнутого врасплох врага.
Это решение было не моим. Я точно знал, что оно пришло извне. Но как красиво. Логично, правильно, единственно верно. Его губы были такими настоящими и желанными, что если бы к тому времени, у меня еще остались силы дышать, я бы перестал.
Внутри Гесера взорвалось торжество – он целовал Завулона, врывался в него языком. Дико, яростно, ломая неприступную оборону. Соломинкой - спину верблюда. Скалу Темной силы разбило трещинами и разметало белым потоком, как ураган сметает сухие осенние листья.
По-сумеречному, мучительно медленно Завулон закрыл глаза и откинул голову назад, унося за собой легкий отпечаток чужой ауры. И время понеслось стрелой - я вынырнул из сумрака в ту же секунду, чтобы увидеть, как Завулона отбрасывает назад в кресло и буквально сносит потоком Силы. Прочь от моих губ.
Задыхаясь, падая на колени, Гесер торжествовал. Злая, бессильная радость. Он показал ему, кто сильнее. Не становись на дороге Завулон или я сотру тебя с лица Земли. Я сильнее, я доказал тебе, что сильнее!
Но какая-то его часть, совсем маленькая, скрючившаяся в кресле в маленькой темной комнате, вздрогнув от удара, скрипнула зубами, когда Завулона швырнуло о стену; сжала кулаки, глядя на осыпающуюся на безвольно обмякшее тело штукатурку и прикрыла глаза, не желая смотреть.


- Что-то не так, Боря! Что-то совсем не так! – в тоне Ольги слышались панические нотки.

Я не понял, как Ольга оказалась в кабинете, но когда открыл глаза, была уже ночь. Завулон исчез, а место в стене, о которую я его швырнул, было закрыто революционным агитплакатом «Фабрики – крестьянам»

Ольга ходила туда-сюда по кабинету метрах в двух от меня, обхватив свои плечи руками и стараясь унять бившую ее дрожь.

- Спокойно, Оля. Пока нет никакого повода для истерики. Все пошло немного не так, как мы рассчитывали, но мы еще можем все поправить.

Я сидел, положив руки ладонями вниз на зеленое сукно, покрывающее огромный дубовый стол. Дорогой письменный прибор из меди и малахита, зеленая настольная лампа сталинского образца, деревянные панели на стенах, угловатые, обитые кожей стулья, стоявшие вдоль стен, все говорило о том, что статус хозяина кабинета был весьма высок.

- Поправить?! Борис, взгляни в сумрак – все вероятности смешались. Шансы на положительный исход близятся к нулю!

Ольга устало опустилась на один из стульев у стены и спрятала лицо в ладонях.

- Да, ты права, шансы на успех малы, но и полный провал совсем не очевиден. Пускай мы не добились всего, чего хотели, но ведь есть и то, что удалось!
- Что удалось?… - Ольга отняла руки от лица и смотрела на него, как на сумасшедшего. – Ты хоть видишь, что происходит?! Всюду расстрелы, голод, война. Люди сами порождают чудовищ похуже любого Темного. Где наши Просветленные? Спиваются, вешаются, если еще не гниют в лагерях! Что мы наделали, Гесер? Что я наделала? Как так вышло?

Я никогда не мог даже предположить, что Ольга может быть такой – растерянной, испуганной. Сколько я ее знал, она безоглядно верила в свое дело, и отдавалась ему полностью, не считаясь с риском и потерями.
Однако, как бы ни хотелось Гесеру расписываться в собственной беспомощности, приходилось признать, что она права.
- Я не знаю. – Я тяжело вздохнул. – Возможно, какая-то ошибка в рецептуре зелья…
- Ты нашел Арину?
- Нет, - и снова пришлось отвечать отказом. – Ее нигде нет. Как в сумраке сгинула.
Я перебрался на стул рядом с Ольгой и устало обнял ее.
- Послушай, сделанного не вернешь. Сейчас нам нужны все силы, чтобы исправить то, что еще можно. Постараться не допустить хотя бы ухудшения ситуации.
- Да, - сказала Ольга, внезапно став такой, какой я ее всегда знал – решительной, опасной, умной и готовой грациозно идти по трупам. – Думаю, что нам крайне необходимо предотвратить возможность эпидемий тифа, оспы, дизентерии, пока это еще в нашей власти. Я тут набросала несколько вариантов…
- Конечно, - я перебил ее, мягко обнимая за талию и притягивая к себе. – Мы еще многое можем. Подожди. Иди сюда.
Я глубоко проник языком в ее солоноватый от слез рот, нежно сминая в ладони крупную, тяжелую грудь, прикрытую одной рубашкой. Побудь со мной. Отдай мне все твои тревоги. Я все смогу, пока ты рядом.
Ольга была такой влажной и податливой. Я скользил в ней сдерживаясь, разжигая ее желание. Ее тяжелые округлые груди подергивались в такт моим движениям. Я свел их вместе, чуть сжимая, поочередно лаская соски. В какой-то момент, она по обычной привычке притянула меня за шею к своим губам «Быстрее, Боренька», давая мне разрешение, на быстрые, резкие толчки внутрь, раскрываясь и выгибаясь, чтобы принять меня как можно глубже. Я удержал ее за бедра на себе, когда она вытянулась и гортанно вскрикнула в судороге оргазма. И жена подыграла мне, мягко подводя меня к финалу, так, как могла и знала меня только она одна…

…что-то случилось, и я оказался в каком-то ярко белом тумане. Это было неприятно и сбивало с толку, хоть и длилось всего несколько секунд.
Оказалось, это был свет лампы, бьющий прямо мне в глаза. У меня жар. Сильный. Лицо пылало, и губы совсем ссохлись. В нос ударил запах трав, сквозь который пробивалась какая-то застарелая затхлость и гниль. Что происходит? Я арестован? Что с Ольгой?! Интересно, сколько я был без сознания? – мысли путались, и голова никак не хотела подниматься от подушки.
Лампа медленно опустилась, и за ней возникло лицо Рустама.

- Пришел в себя? Это хорошо. На вот, попей.

Он протянул мне кружку, и я стал жадно глотать холодную воду. Потрескавшиеся губы щипало, и горло болело, но все же это было облегчением.

- Где ребенок? – слабо выдохнул я, задыхаясь и откидываясь на подушку.
Брови Рустама горестно изогнулись, и он покачал головой.
- Ребенок мертв, - сказал он, опуская глаза. – Прости, Гесер, я узнал слишком поздно.
Я застонал. Почти завыл. Горькие, бессильные слезы катились на подушку.
- Тимур… - выдохнули мои губы.
- Надя… - метался странный голос в моей голове.
- По всему Самарканду эпидемия тифа, - печально сказал Рустам. – Я даже не видел… - он запнулся, - тела. По больничному журналу его похоронили за два дня до того, как я приехал.
Старый друг поднял голову и с видимым усилием взглянул мне в глаза.
- Мне жаль.
Но я как будто застыл. Жар и болезнь рисовали перед глазами мучительную, невыносимую картину. Мертвая светловолосая девочка лежала на грязной казенной койке, и трупные пятна уже проступали на ее все еще хорошеньком лице. Как же так, сыночек? Что я теперь скажу твоей маме? Где моя дочь?! Что вы сделали с моей девочкой?

- Что с Ольгой, Гесер? – вопрос хлестнул по мне, точно плеть.

- Осуждена, - губы мои были совсем мертвыми и чужими, сознание путалось. Я почти впадал в забытье. И жарко, почему так ужасно жарко? Неужели трудно открыть окно?
- Как же так случилось, Гесер? – голос заглушался ударами пульса в голове. От жара я почти не понимал слов. – Как же ты допустил?! Где она? Куда ее дели?
- Я не знаю! Они… Инквизиция забрала ее… Без аппеляции… на 60 лет… Я не предавал! Не предавал! – Я схватил Рустама за руку. Очень важно, чтобы он понял, поверил мне. – Рустам, это Завулон. Это он все подстроил. Завулон, да. Он мне сам признался, - я перешел на шепот, выдавая свою тайну, - признался, что хочет на Ольгино место. – Я внимательно осмотрелся, не слышит ли кто наш разговор, но пот заливал мне глаза, а вокруг было совсем темно и тени копошились по углам. Темные. Комната была полна Темных. Они подслушивали. И тогда я зашептал Рустаму в самое ухо – Он и Тимура убил. Наследника боялся. Он боялся нашего сына и меня хотел свалить. Да-да! – я повысил голос, видя недоверие в глазах старого друга.

Моя рука, державшаяся за Рустама, совсем ослабла, и я все ниже сползал на кровать.

- Это он… Это Завулон… Хотел свалить… Убил… Убил, моего мальчика! Ольга! Ольга!

Наверное, я на несколько секунд провалился таки на недоступный седьмой уровень сумрака. Он не произвел на меня впечатления. Темная комната, какие-то стулья, диван. И чистый лист на стене. Символично.

Когда я, наконец, пришел в себя, был день. Я чувствовал себя вполне здоровым. Одно из преимуществ Иных – быстро и без последствий переживать любую болезнь. Где-то на краю сознания я возразил сам себе, какого ж черта так ноет нога? Хотя ноги вовсе не болели.
Рустама нигде не было. Судя по виду из окна на Елисеевский магазин и свежему костюму, он одел меня и перенес в Москву. Собственно я не мог рассчитывать на большее – мы уже давно скорее враги, чем друзья. Я застонал, вспомнив, при каких обстоятельствах мы встретились, и опустился на стул. Ольга. Тимур. Их больше нет. Ах, Оля, Оленька, что же ты наделала!
Говорили, что на допросах она все взяла на себя. Все неудачи, все последующие нарушения Договора в попытках исправить ситуацию, все неразрешенные воздействия. И еще больший провал. А меня даже не пустили на суд.
Где же ты теперь, Ольга? Они не могут. Не имеют права! Я все равно узнаю. Жизнь положу, а узнаю. – Ком в горле вылился, наконец, в нежеланные и от этого еще более злые слезы. – С-ссуки. Она моя жена. Я имею право знать, что с ней.
Я резко вскинул голову на звук открывающейся двери.
- ТЫ!
- Я…
Передо мной стоял Завулон. И эта мразь еще смела казаться грустной! Злорадство свое прячешь? Почему ты не сдох до сих пор, гадина?! Я медленно шел ему на встречу и остановился на расстоянии вытянутой руки. Необходимо было стереть эту фальшивую маску с его рожи. В глотку ему затолкать его Тьму.
Я ударил его. Просто, по-человечески, кулаком, так, что что-то оборвалось в плече и ударило болью под лопатку. Из рассеченной брови, на его лицо капала кровь. Я ударил еще раз. Эта блядь смела не защищаться. И еще раз слева. Он даже не поднял руки, чтобы стереть кровь. Блядь. И снова справа. Вот он кто. Просто подстилка, которая пришла получить свое.

Когда я сломал ему нос, он, наконец, упал. Я схватил его подмышки, поволок к кровати и бросил на колени перед ней, уткнув мордой в покрывало. Мне пришлось обхватить его задницу, оперевшись грудью о спину, чтобы расстегнуть брючный ремень и пуговицы ширинки. Он едва заметно дрожал под моим животом. Хочешь, тварь, ты этого хочешь. Этого ты добивался?
Мне не хотелось бросать ремень просто так и, на секунду предположив, что он, наверное, станет вырываться, я накинул кожаную петлю ему на шею и потянул, сжав концы в кулаке. Его шея напряглась, в дыхании добавилось хрипов, но он не поднял лица. Так значит?
- Упрямишься, сука? - мне пришлось лечь на него всем телом, чтобы прошептать ему это в окровавленное ухо.
Он тут же приподнял лицо, оставив на светлом покрывале потеки крови. Но глаза оставались закрытыми.
- Я не мешал тебе. Видишь? Не мешал. Пожалуйста, не надо.
Нет, у меня встал не на сломленного гордеца Завулона. Не эта слабая дрожь подо мной, не его узкая беззащитная спина, не моя власть над ним, не душащий его ремень в моих руках, не его напряженная задница, прижатая к моему паху, не пальцы, комкающие покрывало. Это только злость. Будь на его месте вся Инквизиция, я бы всю Инквизицию… ох…
Я ткнул его лицо обратно в кровать и несколько раз надавил. Заткнись, сволочь! Заткнись! Заткнись! Заткнись!!! Не смей лгать мне!
Он лежал, больше не поднимая головы, пока я расстегивал свои брюки. Я оторвал его руку от покрывала и прислонил к своему возбужденному члену.
- Как тебе? Нравится? – Я тер себя его вырывающейся ладонью. – У нас с тобой все так романтично, как у настоящих любовников, правда? Давай, заводись. Хочу, чтобы у тебя стояло. Ты так много преодолел, чтобы попасть на ее место. Да?! – я начал кричать, захлебываясь собственной ненавистью. – Я отбросил его руку, и она тут же вернулась на кровать, снова хватая уже смятое покрывало.
Я рванул вниз его брюки и, наконец, прижался горящим членом к его заднице. Что-то мешало стянуть их еще ниже, на пол. Я запустил руку под его живот. Сумрак Великий, да у него стоял! Совсем слабо, но стоял. Ублюдок. Настоящий ублюдок.
Он вздрогнул, когда я расхохотался и еще сильнее вжался лицом в кровать. Моя рука быстро и сильно гладила его открытый живот. Натянутый ремень приподнял его достаточно, чтобы можно было добраться до груди. Он уже по настоящему дрожал и задыхался, упираясь руками в кровать, чтобы дать хоть немного доступа воздуху.
- Давай, дорогой, давай. Сейчас тебе будет хорошо.
Ответом было лишь упрямое молчание.
Бросив к черту уже не нужный ремень, я уперся в его спину, прогибая и одновременно разводя своими ногами - его. Он вздрогнул, когда я смачно плюнул на открывшийся глазам анус.
- Ну что ты, любимый. Как ты мог подумать, что я стану ебать тебя без смазки? – головка моего члена уперлась в его гребаную дырку.

- Остановись, Гесер. Тебе же самому…

- Заткнись! – я до боли в ногтях сжал его бедра и дернул на себя, толкаясь внутрь, растягивая тугое отверстие, пытаясь войти на всю длину.
Он закричал. Было слишком узко и сухо, чтобы войти сразу, и мне пришлось ебать его, с каждым разом вбиваясь все дальше. А потом уже ничто не имело значения. Потому что мой член скользил в нем, потому что, у него действительно встал и он прогнулся, раскрываясь. И потому что, подмахивал. Кусал губы, комкал эту дурацкую белую тряпку на кровати, ненавидел и все равно насаживался на мой член. Шлюха. Ну уж нет. Не спеши. Я стал двигаться часто и неглубоко, оставляя его растянутый, горящий вход разочарованно пустым, крепко придерживая его, ограничивая в движении, заставляя униженно корчиться, умолять заполнить себя до конца.
… И я обнаружил себя, пытающимся впиться чужими, не слушающимися пальцами в узкие бедра, такие доступные и такие безнадежно несуществующие для меня. Мое тело судорожно дергалось в одном ритме с подающимся ко мне Завулоном, но видел я себя медленным, дразнящим, раз за разом входящим в плотно обхватившее мой член кольцо лишь немногим дальше головки.
Его круглые, светлые ягодицы, раздвинулись под пальцами другого. Рубашка задралась, приоткрывая, узкую, выгнутую поясницу. Я потянулся, чтобы погладить ее, успокоить, но мои побелевшие, скрюченные пальцы не сдвинулись уже покрывавшихся характерными круглыми синяками бедер.
Удовольствие того, другого, было не в этих резких, неглубоких движениях. Удовольствие было в том, чтобы заставить Завулона просить. Извиваться, умолять, сжиматься в обманно манящем ожидании большего, пытаться сползти чуть ниже по мучительно ускользающему члену. Но он крепко сжимал Завулона, не пуская толкаться навстречу, не давая ни грамма больше того, что считал достаточным для себя.
Нет! Я не сжимал! Я гладил. Хотел гладить его ребра, спину, приоткрывать и ласкать ладонью ягодицы. Я чувствовал его ритм, знал, как доставить ему удовольствие. Потому что его движения так совпадали с моими. Я чувствовал его каждой клеткой. Потому что я брал его, входя до конца, отчаянно вжимаясь меж ягодиц. На меня он насаживался, закидывая голову. Мне отвечал и сжимался вокруг меня.
Моя рука изнывала в бесплодной попытке дотянуться до его гладкого, розового, мучительно стоявшего члена, погладить, чуть сдавить, обхватить рукой и дрочить ему, трахая так быстро и так глубоко, как нам обоим это было нужно. Завулон умолял, я входил в него так резко и часто, как только мог, но он все рано хотел большего, потому что там, перед моими глазами, не получал ничего.

Тот, другой кончил быстро и слабо. Вынув из Завулона член, он просто додрочил себе и выплеснулся белесыми потеками на покрасневшие от трения ягодицы.
Завулон не пошевелился. Так и стоял на карачках перед кроватью, жалко сжимая собственную эрекцию.
Я отвалился от него и упал на пол.
Нет. Поцеловал в ложбинку между лопаток.
Я, не глядя, пнул его ногой: «Убирайся, ты получил что хотел»
Нет, не пинал. Я обнял его за плечи и гладил по волосам, утешая.
Я катался по полу, прижимая ладони к глазам, с вывалившимся из открытой ширинки опавшим членом, подвывая:
- Оля! Оленька!
Нет, я сидел, спрятав лицо на груди Завулона, прижимая его к себе:
- Прости, прости…
- Доволен, Гесер? – Завулон презрительно разглядывал меня, сжавшегося в комок на полу и баюкающего свою боль.
- Я НЕ ГЕСЕР!!!!
Я оказался в холодной темной комнате, вырванный из транса собственным криком, все еще отдающимся от стен. Проектор зажужжал и выключился. В комнате стало еще темнее. Я сидел, оглушенный, и не мог двинуться с места. Пот катился градом. Возбужденный член пульсировал в тесных джинсах, пальцы все еще пытались судорожно сжаться на несуществующих бедрах Завулона.
Мысли беспорядочно метались вы голове. Гесер, как он мог. Гесер с Завулоном. Не может быть. Ольга. Ольга пропала. Где они держат ее? Моя Наденька умерла!
На негнущихся ногах я вышел назад в кабинет Тигренка. Бессильно опустился на стул, где раньше сидел Максим и невидяще уставился в темно синий экран монитора. Светилось одинокое окно, запрашивающее пароль на вход в систему.
Меньше всего мне сейчас хотелось ждать Инквизитора, и обсуждать с ним подробности увиденного и выводы. Но и уйти было невозможно. Не мог же я выйти в коридор, полный дозорных, из кабинета Инквизитора потный, красный, с безумными глазами и стоящим членом. Любой, увидевший меня в этом состоянии, перенесет фразу «Инквизиция натянула по самые уши» в слишком буквальную плоскость.
Любой ценой я должен был успокоиться и сосредоточится. Не дать себя запутать. Не дать навязать себе чужих выводов. И главное – не давать никаких обещаний.
Чтобы отвлечься от образа выгнувшегося в моих руках, стонущего Завулона, навязчиво стоящего перед глазами, я стал рассматривать бумаги в беспорядке лежащие на столе. Какие-то тетради с серой обложкой Инквизиции, такие же «корпоративные» ручки. Пара использованных мелких амулетов. Мой взгляд наткнулся на клочок бумаги, с крупной надписью, сделанной торопливой рукой, «Мизгирь». Профессионал во мне все же взял свое – как так можно записывать пароли от системы и разбрасывать потом по всему столу? Ай-яй, неаккуратно. Хотел, было, испепелить записку в качестве небольшого восстановления справедливости, но решил, что подобная мелкая месть недостойна Светлого. Я аккуратно вложил листочек под обложку наиболее заметной тетради и поставил легкий, совсем незаметный Знак восстановления памяти. Теперь, когда Инквизитор таки найдет свой пароль, он вспомнит, что сам его туда убрал. Во-первых, он не забеспокоится и не станет менять его менять, а кто знает, вдруг мне потребуется доступ. А во-вторых, тут злорадство все-таки взяло верх, он «вспомнит» это только после того, как найдет. Темнеешь, Антон, темнеешь… И поверх всего этого одна мысль, проступавшая все четче: «Как надкушенный бутерброд, вынутый изо рта».
Я почувствовал, что мне становиться легче. Потихоньку перебрался на стул для посетителей по другую сторону стола. Успел решить для себя, что все увиденное мной никак не укрепляет подозрений Инквизиции на счет Гесера. Они что считают, что Гесер соскучился и украл Завулона в половых целях? Прячет его в подвале на даче и навещает в перерывах между исполнением супружеских обязанностей с вернувшейся нежно любимой женой?
Мои размышления были прерваны вернувшимся Максимом.

 Отправлено: 17.09.07 21:55. Заголовок: Re:

Глава 3. Максим.


В глазах Инквизитора светилась ирония
- Вижу, вы все-таки несколько увлеклись просмотром.
- Я посмотрел, - Мне не понравилась его снисходительная улыбочка, и в ответ Максим получил весьма недобрый взгляд.
- Ну что ж, - сказал он бодро, - тогда нам есть, что обсудить.
- Не думаю. Зрелище, конечно, было познавательное, но не вижу, как эти события могли привести к массовым исчезновениям Темных через 70 лет?
- И все же, связь есть. Имеется информация, что около года назад у Гесера с Завулоном состоялась частная беседа, в итоге которой они довольно громко скандалили. Предположительно, Завулон шантажировал Гесера неким эпизодом их общего прошлого, обещая, если Гесер не пойдет на его требования, сообщить его жене кое-что новое о нем.
- Это бред какой-то. – Сидеть со стоящим в штанах членом было неудобно, а мысли и без того сбивались. Я с трудом улавливал логику в словах Максима. – Ольга бы не поверила.
- Кто скажет наверняка? - сказал Максим, занимая свое место перед монитором, - Однако, пропажи начались через три недели после этой встречи. Поймите, Антон, я не прошу Вас собирать доказательства против Гесера. Более того, я хотел бы помочь его оправдать. Все, что мне нужно – копия вашего отчета.
- Я подумаю, - сказал я после долгой паузы. – Пока никаких данных все равно нет. Мы делим шкуру неубитого медведя. Если что-то появится, я… подумаю.
- Отлично. На большее я не рассчитывал… Пока…Не смею Вас задерживать Светлый. Надеюсь, что Вы не сильно пострадали от побочных эффектов просмотра. – Он был само сочувствие.
Я сухо кивнул и с облегчением выбрался из душного кабинета.

«Ничего себе побочные эффекты - раздвоение личности, паранойя и перманентная эрекция. Спасибо, что предупредили, Инквизитор» - подумал я и замер. Мне на встречу шла Ольга. Живая и свободная. И она была прекрасна. Ночь прошла и утреннее солнце, заливавшее коридор, заставляло ее светиться изнутри. Я едва сдержался, чтобы не завопить от охватившего меня счастья и не кинуться на шею жене, чудесным образом выбравшейся из подвалов Инквизиции.
- Доброе утро, Антон, – она слегка улыбнулась и помахала рукой. – Звук моего имени, немного снял морок, помог сдержаться.
Словно во сне я увидел, вышедшего ей навстречу Гесера. Ни разу не замечал, как он на нее смотрит. Как будто впитывает, запоминает каждую черточку. Чуть виновато, но так честно, открыто, так любяще. Вот он берет ее за руку, и совершенно счастлив этим. Я много раз видел их вместе, но ни разу не видел их так. Словно изнутри. Да… Гесер за Ольгу любого сметет. Я бы смел. Не то что за Ольгу, даже за Ольгин покой. Он будет землю носом рыть, но вбить кол между собой и женой никому не даст.
- Где ты был Антон,- Гесер тряс меня за плечо, привлекая к себе внимание.
- Работал, Борис Игнатьевич. Факты собирал, - сказал я задумчиво. – А сейчас иду домой. Доброго дня. – Одна мысль о том, что мне придется смотреть ему в глаза, душила меня, как когда-то его ремень душил Завулона.
И я сбежал.

Не помню, как я добрался домой. По дороге мне то казалось, что Надя умирает в Самарканде от тифа, и я судорожно звонил Светлане, то вдруг я впадал в апатию, созерцая мир вокруг, как очередной кусок воспоминаний Гесера и даже почти чувствуя, что на самом деле сижу в глубоком мягком кожаном кресле просмотрового зала. Я дважды чуть не попал под машину и рухнул в кровать, едва войдя в квартиру.

Меня накрыло под вечер, когда я, приняв душ, побрившись, позавтракав, или, если угодно, поужинав, перед сменой, вышел из подъезда, раздумывая, куда в первую очередь направиться в поисках Завулона. Завулон… А ведь все было уже почти хорошо. Я успокоил Светлану, которая после моего истеричного звонка весь день просматривала дочкины линии вероятностей, пятнадцать раз посмотрелся в зеркало, уверяясь, что в нем отражается мое нервное лицо, а хитрая восточная физиономия Гесера. И даже положил маленькое зеркальце, вынутое из старой пудреницы жены, в карман пиджака. Я чувствовал себя готовым и собранным. Собранным по кусочкам. И уже не в первый раз.

Я не сразу понял, что произошло. Просто, выйдя из подъезда, хотел закурить, раздумывая о возможных контактах Завулона. Завулон... Но не закурил. Я просто пошел дальше. Прошел через двор, миновал арку, повернул направо, к торговому центру и дальше на шумный проспект, полный людей и машин…
…и упал, подкошенный дикой болью в ноге. Была уже глубокая ночь, на улице не было ни души и только редкие авто проносились мимо, пользуясь ночной свободой дорог.
Меня почти рвало от боли, когда я оторвался от асфальта и сел. Но все-таки я был благодарен ей за спасенную жизнь. Стоявший передо мной вампир щерился в ожидании легкой добычи.
- Ночной Дозор, сволочь! – прохрипел я, нащупав в кармане заряженный амулет.
- И что? – он, казалось, даже обиделся. – Ходить теперь нельзя?
Я поманил его пальцем, сделав вид, что пытаюсь что-то сказать, а когда он наклонился, схватил за ворот
- Ты звал меня, нежить. Или тебе на меня лицензию выдали?
- Не звал! – я был так обескуражен его праведным гневом, что выпустил куртку. – Не звал я тебя. Что я, больной? Я и звать-то не умею!
Отшатнувшись, он попал в круг света, отбрасываемый фонарем, и я понял, свою ошибку. Совсем мальчишка, вроде тех, которых мы поймали неделю назад. У него и силенок не хватит, на Зов. Да и зачем убиваться – тащить через весь город Светлого вне категорий, когда по улицам ходят тысячи беззащитных жертв?
Я протянул руку и поймал послушно раскрутившуюся нить регистрационной метки. Вампир захрипел, хватаясь за горло.
- Кто тебе приказал убить меня?
- Ты не имеешь права! Я ничего не сделал! Это нарушение Договора – хрипел он, глядя на меня полными ужаса глазами.
- Я убью тебя, тварь. Ты все равно уже мертвый. – Боль в ноге заглушала все эмоции. Меня бросило в холодный пот и перед глазами поплыли предобморочные черные точки.– Лучше скажи, кто приказал.
И он сломался.
- Никто не приказывал, дяденька. Я ничего не делал. Правда. – Он заревел, и джинсы в его паху потемнели от влаги. – Отпустите, я домой иду. Пожааалуйстаааа.
Я отрубился совсем ненадолго. А когда пришел в себя, вампир сидел рядом со мной и все еще всхлипывал. Хотя у меня в руках была нить его метки, она не помешала бы ему перегрызть мне горло и сбежать. Я ее бросил.
- Убирайся. И не шатайся больше по ночам, - он уже бежал прочь со всех ног, когда я тихо добавил, – Не дай Бог Светлого встретишь.
Боль в ноге несколько улеглась, и я снова услышал Зов. Даже странно, что я так поддался ему вечером – тянуло совсем слабо. Но все-таки тянуло.
Весь заряд амулета ушел на то, чтобы заговорить ногу. Терпимо. Даже хорошо. Я пошел вдоль темной улицы, выискивая табличку с ее названием, чтобы определить, где оказался, и присвистнул. Выходило, что я отмахал чуть ли не полгорода. И совсем не хотел идти дальше. Я устал, разбит, у меня Гесер сидит на шее. Сейчас в заеду в Дозор, возьму ребят, и вместе пройдемся по ниточке.
Слегка подкорректировав ближайшие цели первого же проезжавшего мимо частника, я влез в машину и собрался с комфортом отдохнуть следующие пятнадцать минут. Я даже глаза прикрыл, расслабившись. И Зов обрел имя.
Завулон…
Вместе с именем осмыслилось и все остальное. Я не вымыл голову. Я принимал душ и не вымыл голову. Щетина на левой половине лица осталась не тронутой. Я пошел в Дозор, взяв собой один амулет, и тот случайно оказавшийся в кармане, и старое зеркальце жены. И мне было больно. За ребрами так ныло, что я упал на заднем сидении и завыл, сжимаясь в комок: За-авуло-он… Я бился в яростных, мучительных судорогах, разнося салон стареньких Жигулей. Мой кулак вылетел наружу, вынося прочное автомобильное стекло. Завулон… Как надкушенный бутерброд, вынутый изо рта…
Я развернул машину, уже почти доехав до Ночного Дозора, хотя, был так близко, что разглядел надпись, давным-давно сделанную кем-то на боковой стене нашей лестницы «Борюсик – не гей» и украшенную плохо прорисованной ромашкой. Говорят, она появилась после того, как какой-то отчаянный шутник написал на дверях парадного входа в Дневной Дозор «Завулон – пидараз».
Самым разумным было сейчас взять оперативников и привести их как по светлому коридору в Зав… к нему. Но я точно знал, что не сделаю ничего такого. У меня Голод. Не вампир звал меня и не Завулон. Меня ведет мой Голод. Так же, как вел он когда-то дурочку-вампиршу к Егору.
Я вылез из машины в том же самом месте, откуда уехал полчаса назад. Тьма на востоке начинала нехотя бледнеть, но времени еще было достаточно. И я пошел туда, где он меня ждал.
Меня хватило ровно до открытия метро. С первым же поездом я отправился домой с тем, чтобы опять свалиться в кровать, едва до нее добравшись. Усталость и ночной холод сделали свое дело, ногу немилосердно дергало, как будто рачительная хозяйка приняла ее за мокрое белье и теперь тщательно выжимала так, что мясо, казалось, отслаивается от кости. Я лежал в теплой постели, измотанный беготней и болью, но сна больше не было. Рядом со мной, приподнявшись на подушках, лежал голый Завулон. Я поглаживал его впалый живот, поднимался по ребрам, крутил вокруг сосков пальцем, смазанным собственной слюной, а он иронично улыбался, и закидывал голову, наслаждаясь моими ласками.
Усилием воли я переворачивался на другой бок, туда, где Завулон лежал на моей вытянутой руке, спиной ко мне, прижимаясь задницей с к моему паху, и где я целую его волосы, и плечи, и руки, нахожу его эрекцию и нежно двигаю рукой вдоль гладкого члена.
Когда я лег на спину, Завулон попытался сделать мне минет, зарываясь пальцами в завитки волос в паху и проводя языком вдоль бедра, запуская его глубоко под яйца, а, перевернувшись на живот, я обнаружил его под собой, выгибающегося, словно кошка, и трущегося о мой член.
Ни горячий, ни холодный душ не принесли облегчения. Тогда я сдался и подрочил, уставившись в белый кафель ванной. Я представлял себе под шум воды, бьющей о мои плечи, что он пришел тогда специально, чтобы быть со мной. Как он шел и мечтал, что я возьму его нежно и сильно, и как по дороге ему пришлось сжимать свой вставший член, засунув руку в карман брюк. Как я прижал его к стене и целовал его изогнутые горечью губы, проникал в него языком, я наслаждался его покорностью и страстью. Я брал его стоя, он обхватил мои бедра ногами и откинул голову назад, подставляя горло под мои поцелуи. Мне было почти больно, когда я растягивал его там, внутри, а потом я дрожал и кричал от того, как глубоко вбивался в его плоть, и весь он плавился вокруг меня, и насаживал себя на мой член, прижимаясь к моим плечам, изгибаясь, когда я еще больше раскрывал его ягодицы. И я, все ускоряя темп, начал вгонять свой член в его узкую, никого не знавшую до меня, дырочку на всю длину.
Потом я добрался до кровати и провалился в сон.
Больше я так не делал.
На утро боль потери и болезненное желание вернулись с новой силой, а вот чувство Завулона стало совсем слабым.
Я метался взад и вперед по улицам, начав с того места, откуда уехал вчера. Гесер позвонил и потребовал меня с отчетом пред свои светлые очи. Пришлось обещать, что приду. Времени было совсем мало, но мне приходилось раз за разом проверять каждый переулок, чтобы нащупать верное направление. Страх и отчаянье еще больше затрудняли поиски. А что если, я не могу чувствовать Завулона, потому что он совсем слаб или даже мертв?
К тому времени, когда до совещания оставалось четверть часа, я продвинулся всего на пару кварталов и, конечно же, безнадежно опоздал.

Гесер бушевал. Гесер был в ярости. Гесер рвал и метал.
- Четверо суток! Четверо! И ничего. Ни крохи информации. Вы поймали двух незарегистрированных вампиров, браконьерствующего оборотня и Темного-уголовника, взбаламутили всю темную московскую диаспору и ни один Иной не знает ничего о Завулоне?!
- Отрицательный результат – тоже результат, - сказал насупившийся Медведь.
- Результат? Этот результат говорит только о том, что Темные действительно ничего не знают о похищении. Что искать следует среди Светлых. Это твой результат?! Убирайтесь с глаз моих. Все. Идите работать. Утром жду каждого с подробным отчетом. Антон задержись, - сказал он, указывая мне на стул перед своим столом.

Делать было нечего, пришлось сесть. Я разглядывал приведенные в порядок полки, корешки книг, какие-то старинные амулеты, вроде того, что когда-то дал мне «Завулон…» пока Гесер не отрывал от меня проницательного взгляда.
- Какие новости, Антон?
- Пока никаких, Борис Игнатьевич.
- Так. – Он оперся ладонями о стол. – Ничего, значит. Какие действия предпринимал?
Внутренне я скривился. Врать не хотелось. Правду говорить, тем более. И я разозлился. Голод душил меня. Мне нужно было идти. Бежать. Я уже отчаянно опаздывал.
- Искал, Борис Игнатьевич. – Я зло уставился ему в глаза. Если он ожидал подробного отчета, то напрасно. Не в этот раз. Я скорее из Дозора уйду, чем расскажу ему, как именно я искал и что нашел.
Он отвел глаза.
- Ты далеко продвинулся?
В голове всплыла картинка – Завулон, стоящий на коленях перед кроватью, оглядывается на меня через плечо перемазанным в крови лицом и резко выпрямляется, когда я продвигаюсь в него, мягко придерживая за бедра.
- Продвинулся, - ответил я, отгоняя морок.
- Ты знаешь, где его искать? – спросил он с нажимом.
- Нет.
«Но я знаю как»
Гесер подошел и сел совсем близко ко мне.
- Много лет Завулон был нашим врагом, Антон. Он, конечно, не вся Тьма, но один из самых хитрых и безжалостных ее адептов. Конечно, старый враг удобен, когда ты уже хорошо изучил его методу и знаешь, как с ним бороться. Но ведь и он хорошо знает нас. Сам понимаешь, нам навязали эти поиски. И они навязаны тем, кто навязал их нам. Темные давят на Инквизицию, тряся Договором, Инквизиция спихивает на нас. А у Темных уже и приемник есть. Ставленник кого-то из высших чинов Трибунала. И мне намекнули, что если вдруг Ночной Дозор, вложив все силы, все-таки потерпит неудачу, никто нас винить не будет. Инквизиция официально заявила, что с меня сняты все подозрения. Сам понимаешь, пропавший Завулон всем нужен гораздо больше, чем Завулон найденный.
- Но все делают хорошую мину при плохой игре?
- Мы очень стараемся его найти. Очень. – он внимательно посмотрел мне в глаза. – И будем стараться. Нас всех печалит этот инцидент. – скорбным видом Гесера можно было пугать грешников. – Но есть вероятность, что, несмотря на все старания, мы ничего не сможем сделать.
- Вы будете очень недовольны?
- Я буду в ярости. Думаю, лишение квартальной премии всего оперативного состава и выговор с занесением руководителю группы поиска. Ты плохо выглядишь Антон. – резко перескочил он на другую тему. - Нога еще болит? Продли-ка ты больничный – еще неделю ходить ты все равно не сможешь.
Я почувствовал, как боль в ноге разгорается с новой силой. «Завулон…» и оттянул ставший слишком тугим ворот рубашки. Где-то на краю сознания всплыло любопытство, ситуация так изменилась за последние часы или Гесер взял меня на поводок, еще в то утро, когда я вышел на работу?
- А как же равновесие, лицензии, Зеркало? Как же убийца?
- И.О. шефа Дневного Дозора уже приступил к своим обязанностям. А убийцу мы обязательно поймаем… как только он снова проявит себя. Теперь мы предупреждены и будем бдительны. Вот, пока ты на больничном, набросай-ка мне план мероприятий по выявлению и аресту.
- Я понял, Борис Игнатьевич.
- Очень хорошо. Иди, Антон. Поправляйся. Я попрошу Семена привезти тебе продукты, думаю, что тебе трудно будет самому идти в магазин. Ступай-ступай, что-то ты совсем бледный.
Я плотно закрыл за собой дверь кабинета и прислонился лбом к косяку. «Обложили» - подумал я, и почему-то стало смешно. – «Что ж они как собаку дрессируют, болью и бесплатным хавчиком. А я Иной. И у меня Голод»
Сзади на плечо деликатно легла рука. Я обернулся. Передо мной стоял грустный Максим. Дальше, в конце коридора, какие-то люди выносили инквизиторские папки из кабинета Тигренка. Я снова перевел взгляд на Инквизитора. Он кивнул.
- Да. Есть решение, что начальник Ночного Дозора Москвы непричастен к исчезновению начальника Дневного Дозора. Пост снимают. – Его губы брезгливо изогнулись. На секунду мне показалось, что он со злостью плюнет на пол.
Я почувствовал облегчение и благодарность по отношению к нему. Было мерзко от всей этот циничной закулисной возни, в которую меня окунули, и рядом стоял человек, которому было плохо также как и мне. Ну, почти также. Или…
Ревность окатила меня злой волной. Ведь Максим тоже видел воспоминания Гесера. Значит и он тоже… с Завулоном… Потому и предупредил про побочные эффекты. Потому и ищет. А меня взял вместо легавой, чтоб по улицам за него бегала. Почему не сам? Зачем ему соперник? Мне стало смешно – он не знает о Зове. Дрочит ночи напролет, вот и не знает. Если б я тогда от усталости не свалился, сейчас, может, тоже не знал. Интересно, это был диск из его домашней коллекции? Жалко, не посмотрел, что на коробке написано. «Завулона бьют, душат ремнем и насилуют», «Завулона ебут в первый раз», «Завулон девка Гесера». Мысленно я искренне пожелал Максиму сдохнуть.
- Мне дали внеочередной отпуск и премировали путевкой на южный берег Крыма, – сказал он, глядя в пол.
«А мне вторично сломали ногу и обещали пожрать», – подумал я, презрительно разглядывая его.
Он с надеждой взглянул мне в глаза:
- Вы успели?
- Нет. – Не порадовал я его от всей души.
Он отвел глаза.
- Что ж, выздоравливайте.
- А вам хорошо отдохнуть. – И подумал «Вали, вали. Скатертью дорожка».
- Спасибо, - горько сказал он и, пожав мою руку, отвернулся и зашагал прочь.
В ладони остался маленький лечебный амулет голубого камня.

 Отправлено: 17.09.07 21:55. Заголовок: Re:

Глава 4. Завулон.

Поздней ночью, или скорее ранним утром, я прохромал вниз по лестнице главного входа в офис Дозора, унося в заднем кармане джинсов маленькую синюю шайбочку крема Нивея, подвернувшуюся мне под руку в тихой дальней подсобке, заставленной моющими средствами. Голод и вина рвали меня на части, не находя выхода в действии. Вина была чужая, я хотел другого, хотел сделать все совсем иначе, и бился в крошечной комнатке, сгибаясь от мучительной эрекции, хрипя и воя «Завулон… Завулооон…» пока кровь не пошла горлом.
Всю силу амулета я истратил на ногу. Боль отступила, но совсем не ушла. Что-то подсказывало, что и это ненадолго. А мне надолго и не надо. Я чувствовал Завулона очень четко и ясно, как будто между нами был проложен длинный, ровный тоннель. Вот только неизвестно было, где он заканчивается.
И все-таки времени не хватило. Я уже довольно далеко продвинулся, начав с того места, откуда сорвался на совещание, и стоял, пошатываясь, во дворе длинного дома, пересекавшего прямую, ведущую меня к Завулону. В доме не было арки, и я застонал, представив, что мне придется обходить его, что было особенно печально, так как я находился строго посередине девятиэтажки. Хитрость Гесера выкручивала мои кости, шепча «Домой, открой портал и отправляйся домой. Там не будет боли. Там будет прохладная вода и мягкая постель», а хитрость Максима – тащила вперед. Кое-как добравшись до центра дома с обратной его стороны, я должен был по моим расчетам снова выйти на свою прямую, но Голод звал меня назад. Все. Я нашел.
Когда я, наконец, добрался до нужного подъезда, мне уже было все равно. Нога отказала. Дело было уже не только в ней, болела вся правая сторона тела. Я дрожал, как в лихорадке, меня подташнивало и мучительно скручивало живот. При каждом шаге казалось, что ломается ребро. Только вот откуда во мне столько ребер? В любом случае, получалось либо идти, либо дышать. Я, обливаясь потом, подтянул себя по перилам, опираясь на здоровую ногу, и чуть не рухнул в открывшийся лифт. Но падать нельзя. Следовало нажимать все кнопки по очереди, чтобы проверить каждый этаж. Наконец, мне повезло.
Нужная квартира оказалась заперта. И на первом слое сумрака. И на втором. И на третьем. Но тут дверь была совсем старая, сколоченная из грубых, трухлявых досок. Больно, как же мне больно. Я отошел немного и, оттолкнувшись здоровой ногой, что было силы, ударил в доски плечом.
Я влетел внутрь и все-таки упал, почти теряя сознание, но все же кое-как выбираясь из сумрака в реальный мир. Вокруг был разбросан какой-то строительный мусор, мешки с бетоном, лотки засохшей краски с застывшими в ней валиками. Стены были местами разбиты, и куски бетона валялись тут же на полу, как будто нерадивые рабочие, пробивавшие дополнительные проходы, поленились их унести. Все вокруг было покрыто приличным слоем пыли. Когда я прочихался, вскрикивая от боли при каждом спазме, сквозь забитый нос донесся запах мочи. Обливаясь потом, перевернулся на живот и вполз в комнату.
Здесь царил такой же беспорядок, что и в коридоре. В углу, у окна, словно тряпичная кукла, на спине лежал Завулон с серебристым Котом Шредингера на шее. Его голова лежала на перевернутом лотке из-под краски, как на подушке.
Работая локтями и здоровым коленом, расталкивая железобетонные булыжники, я подполз к нему и проверил пульс. Он был жив. Но лежал молча, не двигаясь, с открытыми глазами, производя полное впечатление трупа. По крайне мере пока не моргнул и злобно не уставился на меня.
- Прости. Я не хотел. Не хотел, чтобы так вышло. Я пришел все исправить, – я гладил его по впалому животу, по груди, почти не веря своему счастью и трясясь от озноба. Он тут, под моей рукой. Под моей, а не под рукой Гесера. Приподнявшись на локте, я прижался к его ледяным губам и закрыл глаза от жгучего удовольствия.
Я бы и не заметил, как открылся портал, если бы вышедший из него человек не споткнулся о кусок стены на полу.
Сбылись мои самые худшие предчувствия, передо мной стоял Максим, пришедший забрать у меня Завулона. Стоял и безумно улыбался, глядя на мои незатейливые ласки.
Меня охватило отчаянье. Так глупо было валяться здесь полудохлым от боли, когда все силы ушли на борьбу с заклятьем Гесера дробящим мою ногу, и никто не знает, где я. Что я мог против здорового, пышущего Силой Инквизитора? Несправедливо! Вся эта боль, безумие, вся эта грязь и ложь были напрасны.
- Зачем? - Прошептал я, - Зачем ты впутал меня? Зачем ты вообще его крал?! – голос, наконец, прорезался и сорвался на крик.
- Я не крал. Кому нужно красть Завулона? – Он оскалился, и его лицо озарилось одержимостью. – Я хотел его убить. Это очень вредно, Городецкий, идти против своей природы, - он внезапно сменил тему. – Я должен бороться с Тьмой. Это смысл моей жизни. А меня заставили хранить и защищать. Приходилось быть осторожным. Двойная жизнь, Городецкий, портит печень и характер. А тут Завулон, - Максим захихикал. – А это нелегко, знаете ли, убить Завулона, да так, чтоб никто не заподозрил. Я Кота накинул, обездвижил, а он все равно сбежал. Вот так, взял и сбежал. – Он погрозил неподвижному Завулону пальцем. – Я тогда думал, что он сразу объявится, а он пропал. Пат вышел, Светлый. Он не мог двигаться, я не мог его найти. Сутками искал, а не мог. А тут ты.
- На живца, значит, меня подманил? – глядя в глаза инквизитору, я незаметно подгребал под себя свою добычу, готовясь загрызть любого, кто попытается ее отнять.
- Вроде того. – Улыбка Максима была полна счастья. Из уголка его рта ползла струйка слюны, но он уже не замечал. – Когда у Гесера воспоминания взяли, их целиком никто и не видел. Смотрели не больше двух и то с перерывом. Инквизиторы все время менялись. Протокол только общий вели. А ты, смотри-ка, выдержал. Я когда тебя в кабинете после просмотра увидел, обрадовался сильно. И сразу понял, что ты на зубах ползти будешь, а найдешь.
- Как ты мог не видеть? Как же ты диск составлял?- я отчаянно искал тему для разговора, пытаясь выкроить время и придумать, как оставить Завулона себе. От беспомощности хотелось выть.
Он закатил глаза.
- По номерам, Городецкий. По номерам учетных записей. – Он был страшно доволен моей недогадливостью. – А тебе амулетик сунул. А ты и взял. – Он деловито полез во внутренний карман куртки – А я тебя по нему и нашел.
Безумное счастье на его лице исказилось гримасой столь же безумной ненависти. Он достал из куртки нож и шагнул к нам.
Из моих глаз брызнули слезы отчаянья. Не-е-еет. Он заберет его у меня. Отнимет. Как же я буду? Он не понимает, я должен все поправить. Я потом отдам сам. Только возьму его, так, как он хотел. Я знаю… знаю как. Пусть ему будет хорошо. Пусть больше не смотрит на меня по ночам. – Горечь выплескивалась из моего горла – Я НЕ МОГУ БЕЗ НЕГО!!!
И тогда я пополз. На одном колене, обрезая ладони о строительную крошку, я униженно полз к Максиму и скулил.
- Не-ет. Отда-ай. Отдай его мне. Пожалуйста. – Я растирал слезы по щекам серыми от пыли и бетона ладонями и полз. – Умоляю тебя, не забирай его.
Я обхватил колени Максима, замершего, пораженно наблюдая за мной. Он попытался сделать шаг назад и упал навзничь на обломки бетона. Приподнялся и, пытаясь скинуть меня, стал отползать на локтях, глядя на меня изумленно и испуганно, как на какую-то гадину, неприятную, но чрезвычайно редкую, невиданную доселе. Я полз к его лицу, чтобы видеть его глаза, чтобы выпросить Завулона себе. Под мою ладонь лег острый, размером с кулак, кусок бетона. Я подтянулся к Максиму все еще бесполезно перебирающему локтями, заглянул в глаза и заскулил
- Отда-ай! Ну, пожа-алуйста. – и я ударил камнем в его удивленное лицо. – Он мой. – Еще удар. – Я же первый его нашел! Ты не понимаешь. Я не могу! – Я бил и бил, сколько хватило сил.
Он не шевелился и я решил, что он больше не станет мешать нам. Отбросив, ставший ненужным камень, я вернулся к неподвижному Завулону.

- Все. Он ушел. – Сказал я, дрожа от предвкушения и осторожно снимая с него мокрые брюки вместе с бельем. Потом, как мог, стянул свои, судорожно вытаскивая и открывая Нивею. Не думаю, что мне удалось бы поставить его на колени, поэтому я просто как можно выше поднял его ногу, открывая анус, и запустил пальцы в крем. Сжимая зубы, я смазал свой изнывающий член и истратил довольно большое количество на него. Кожа его была влажной и холодной, но я терпеливо и нежно разминал и гладил, чуть входил в него пальцами, запихивая крем внутрь, целовал и массировал его ногу на своем плече, пока он не стал согреваться.
В тот момент, когда я вошел в него, мир замер. Это было невозможно. Так правильно, так оглушающе прекрасно. Я делал все, как он хотел тогда, глубоко и жадно, глядя прямо ему в глаза. Его тело было неподвластно ему. Ни сжатые губы, ни широко раскинутые ноги, бесстыдно открывающие его вход, ни руки, вытянутые вдоль тела – все это было целиком в моей власти и безвольно дергалось, когда я разрывал его собой, вжимаясь яйцами в развороченные ягодицы. Глаза были единственным, что принадлежало ему. И он смотрел. Жадно, не моргая, в мои глаза, на мою грудь, на мой пах раз за разом, толкающийся в него куда-то под яйца. Его тонкие, четко очерченные, неподвижные губы сводили меня с ума и я с силой раскрыл их, сжимая и дразня своими, входя языком внутрь. Там было ужасно сухо, и я смочил своей слюной каждый уголок, куда только достал мой язык. Я брал его и сверху и снизу. И я хотел отзыва. Его мягкий член, удобно лег в мою ладонь и я играл с ним, не встречая возражений, заставляя его медленно, словно нехотя подняться, чтобы обхватить его ладонью и ласкать в ритм своих движений.
Кажется, несколько раз мы оказывались в сумраке, где его рубашка пропадала и грудь пылала метками. Я целовал и вылизывал каждый штришок огненных знаков неподвижного демона. И мы снова вываливались в реальный мир. Видимо, остатки его одежды сгинули где-то там, и передо мной оказался голый Завулон, не сводящий с меня горящего взгляда. Я облизал пальцы и ласкал, дразнил его торчащие соски, заставляя его чуть прикрывать и закатывать глаза.
Когда он застонал сквозь зубы и, упираясь руками в пол, стал резко дергаться мне навстречу, я кончил, намертво прижав его бедра к своему паху, заставляя Завулона принимать мою сперму, как можно глубже в себя.
И, наконец, наступила тишина. Не знаю, успел ли я освободиться от сжавшегося вокруг моего члена Завулона перед тем, как уснуть.

Проснувшись, я не спешил открыть глаза. Голова была невероятно ясной. Голод ушел. А память осталась. Гесер, Максим, снова Гесер, Ольга, Гесер и Завулон, снова Максим и снова Завулон, и я над ним и в нем. Я наврал Гесеру, провалил расследование, убил Инквизитора и в довершение блестящей комбинации изнасиловал беспомощного, обездвиженного, скорее всего умирающего от обезвоживания Завулона. Интересно, что можно было сделать еще хуже? Изнасиловать Гесера? По крайней мере, к нему Завулон пришел сам. Любил, наверное, вот и пришел. А я взял чужое. Было странно, что имена эта мысль была какой-то особенно болезненной. Не считая, конечно физического омерзения оттого, что трахался с мужиком. С Завулоном. С демоном. На будущий год не пущу Светку так надолго на дачу.
- Открывай глаза, Городецкий, все равно проснулся. – Его голос ласкал слух. Никогда не замечал, как мелодично и нежно он говорит порой. В животе разлилось предательское, нежеланное, ненужное тепло оттого, что он говорит сейчас со мной. Все-таки со мной, а не с Гесером.
Я с трудом разлепил глаза и сощурился. Судя по яркому полуденному солнцу, я спал не более двух-трех часов.
Завулон сидел, согнув ноги, прислонившись спиной к батарее у окна, и курил мои сигареты. На нем были брюки и светлая рубашка Максима. Ни самого Максима, ни одежды Завулона видно не было. Мои джинсы были в порядке, и я даже не хотел думать, кто натянул их на меня, убрал член и закрыл ширинку. Попытавшись сесть, я глухо зашипел – пока я спал, нога остыла, и вся правая сторона тела как будто окаменела. При движении боль иглами впилась в еще не поврежденные участки плоти. Я не смотрел на Завулона, но чувствовал, что он наблюдает за моими попытками приподняться вверх по стене, отталкиваясь от замусоренного пола здоровыми ладонью и ногой. В конце концов, мне все же удалось принять сидячее положение с чувствительным креном вправо.
Понять глаза было нестерпимо стыдно. Приблизительно я знал, что увижу. Вряд ли человек в последней стадии обезвоживания, изнасилованный после того, как провел без движения четыре дня без движения… Стоп. Как он поднялся?
В итоге, я все-таки посмотрел. Пока я пытался принять сидячее положение, Завулон не шевелился, и пепел нарос на еще дымящейся сигарете. Вопреки моим ожиданиям, даже с учетом Кота Шредингера на шее, он выглядел не так уж плохо. Во всяком случае, напился воды и принял душ. Более того, он насмешливо улыбался. И только худые, точеные пальцы, держащие почти догоревшую сигарету слегка дрожали в лучах солнца.
- Как ты освободился? – прохрипел я. Во рту все ссохлось, и слова пришлось выталкивать из онемевшего, словно из пластмассы отлитого горла.
- Ты сорвал обездвиживающие путы в сумраке. Не заметил? – он хитро и, я клянусь, самодовольно улыбался. – Не удивительно, ты был так занят. А что, Городецкий, изнасилование Темных теперь входит у Гесера в программу подготовки? Или это дань традиции?
- Да пошел ты! – прошипел я, все-таки отворачиваясь. – У меня был Голод, ясно тебе?! Наведенный Голод. Я чуть не сдох, пока до тебя добрался. – Я хрипел и булькал, стараясь не дышать глубоко, чтобы не так болели ребра.
Он тонко засмеялся и щелчком отбросил уже начавший тлеть фильтр сигареты в кучу бетонных обломков, сваленных в углу у двери.
- Не обманывай себя, Светлый. У твоего могучего колдунства, Голода с большой буквы, перед которым ты оказался так трогательно беззащитен, есть гораздо более прозаическое имя. Амулетов на тебя не вешали, заклятьями не травили. Сам шел. – Его ласковая манера говорить, почти мурлычущий голос только усиливали издевку.
- На твоем месте я б не жаловался. Если бы я не шел, то нашли бы твои косточки лет через сто, и без опознания в общую могилу. – Оправдываться было противно. И больше всего хотелось быть где-нибудь далеко-далеко отсюда. И желательно не собой. Может, в совы податься?
- А вот за это премного благодарен! Правда есть одна мелочь, - он указал на свою шею - Кота может снять только тот, кто надел. А сей несимпатичный мне тип уже ни с кого ничего не снимет. Такая вот неприятность. Что ты не дал мне сдохнуть, Городецкий?
Впервые его лицо оставила маска деланного самодовольного спокойствия. Впрочем, для его положения он держался прекрасно.
- Могу тебя обрадовать, Завулон. – Я так сипел, что мог бы сойти за умирающего. – После инцидента с Эдгаром Кота пустили в расход. Перепугались Инквизиторы. Никому не хотелось оказаться в твоем теперешнем положении. А эту шкурку, что у тебя на шее висит, на замену сделали. С поправочкой. – Я все-таки потерял свое хлипкое равновесие и завалился на правый бок, ткнувшись носом в бетонную крошку.
Завулону нельзя было отказать в прыти. Он вскочил со своего места у окна и сел передо мной на корточки, возвращая обратно в вертикальное положение. Его можно было понять. Кто он с Котом на шее? Никто. Меньше, чем вампир.
- И в чем поправочка? – Несмотря на всю иронию, которую он придал голосу, жадная надежда на чудо так и кипела в нем. Он крепко держал меня за плечи, не давая вновь свалиться набок.
- Словечко… заветное… - я говорил все с большим трудом, - Пароль, на который его Максим поставил.
Завулон сник, и ирония в его голосе заметно разбавилась горечью.
- Но похоже, что наш серый друг с тобой не откровенничал.
- Молчал как рыба. - Хрипло подтвердил я. – Только лох он. – Я сделал безнадежную попытку сглотнуть. – Про номерочки знает… про диски... А пароли, как последний ламер, по столам разбрасывает.
Завулон смотрел на меня как зачарованный, когда я, сжав зубы, поднял здоровую руку, и взялся за шредингерова Кота. Трогать, а тем более снимать, что-то, что надето на Завулоне было неприятно – слишком свежи были воспоминания о том, при каких обстоятельствах я его раздевал в прошлый раз… В прошлые два раза, если быть точным.
Я потянул за конец шлейки и просипел «Мизгирь». Кот остался у меня в руке, спадая с горла Завулона и пряча коготки куда-то внутрь пушистого меха. Обнажившаяся кожа на шее выглядела ужасно – красная, воспаленная, вся в мелких царапинах. Зудела, наверное, страшно. «Так тебе и надо», - подумал я, снова заваливаясь на бок, когда руки Завулона взметнулись к освобожденному горлу. - «К черту вас всех. А я все сделал. Гесер сказал найти, я нашел. И убийцу нашел. Как смог, так и нашел».

 Отправлено: 17.09.07 21:56. Заголовок: Re:

Глава 5. Личное дело Антона Городецкого.


Начальнику Ночного Дозора Москвы
Гесеру
От оперативного работника
Городецкого Антона

Объяснительная.

Сегодня, 24 сентября 200X года в 03-15 мск оперативная группа под моим руководством, в составе Медведя, Семена и стажера Ласа, обнаружила факт нарушения Договора III степени незарегистрированным оборотнем. На попытку арестовать подозреваемого он отреагировал неадекватно и попытался скрыться с места преступления.
Вследствие преследования, оборотень оказался в тупике, где отягчил свою вину, наставив на стажера боевой, полностью заряженный жезл, а также, нарушая общественный порядок громкой нецензурной бранью. Оборотень сообщил нам, что требует прекратить преследование на основании того, что убьет заложника или любого, кто приблизится.
Как командир группы и наставник Ласа, я счел своим долгом отвлечь внимание на себя путем сближения с подозреваемым и зрительного контакта.
После чего подозреваемый сдался, не применяя оружия.
Поведение подозреваемого и изменение его намерений могу объяснить, с его слов, желанием смягчить свою вину добровольной сдачей.
Считаю, что я действовал по обстановке правильно и никакого излишнего риска в отношении себя не допустил.
Прошу снять с меня наложенное отстранение от работы и разрешить выйти в Дозор по утвержденному графику.

24 сентября 200X года 20-35 мск.
Городецкий

Я сидел напротив Гесера в его кабинете и терпеливо ждал, пока он прочтет мою записку. Судя по тому, что, дойдя до конца, он демонстративно разорвал ее и испепелил, мои объяснения его не впечатлили. Совершив сей показательный акт, шеф сел и уставился на меня. Я смотрел в окно на заходящее солнце.
- Что происходит, Антон?
- Работа происходит, Борис Игнатьевич. Опасная работа. – Сказал я, переводя взгляд на него.
- Да, но это повод насколько только возможно снизить риск, а не наоборот. Это уже третий случай за месяц. Третий, о котором я узнал, – уточнил он.
- В каждом конкретном случае риск был оправдан, – я заупрямился.
- Оправдан? – и без того узкие, восточного разреза глаза шефа превратились в щелочки. – Устроить засаду в сумраке на всю ночь – оправданный риск? Когда Илья тебя нашел, ты уже спал. Единственное, что тебя спасло, так это то, что ты Великий. К сожалению, только в смысле Силы. Судьбоносные решения и гениальные комбинации пока ограничиваются поисками собственной смерти путем «сближения» и «зрительного контакта».
- Борис Игнатьевич, Лас – мой ученик. Вы бы для меня сделали то же самое. – Сказал я и осекся. Ох, как грубо соврал. Слишком хорошо я знал методы Гесера и цену Светлых побед. И он знал, что я знаю. Его удивленное лицо заставило меня быстро поправиться, - В смысле, я не мог поступить иначе. Борис Игнатьевич…
- Что ты мне «Борис Игнатьевич»?! Я уж лет сто тридцать, как Борис Игнатьевич. И дурака из меня делать не надо. Ты думаешь, я не вижу, что ты творишь? Думаешь, не знаю, когда это началось? Что ты там устроил с Завулоном, что теперь аж в петлю лезешь? Ты о жене подумал?! Ладно, о жене – о дочери?!! – он цепко уставился мне в глаза.
- Подумал. – Я ответил взаимностью.
- Хорошо подумал? – надавил он.
- Очень. – Твердо ответил я.
Мне показалось, что он, наконец, нашел в моих глазах какие-то неизвестные мне ответы на свои незаданные вопросы и дальнейший разговор для него потерял всякий смысл.
- Иди. – Он широко махнул на меня рукой. – Иди с глаз моих. Убирайся вон! До работы я тебя не допускаю. Слышишь? – Он стучал указательным пальцем по столу, усиливая доходчивость слов. – Не допускаю! Иди к себе, и из квартиры ни шагу. Я тебя официально помещаю под домашний арест. Сиди. Думай. И чтоб я тебя не видел, пока не одумаешься!

Дома было пусто. Записка только на кухонном столе от Светы. Теща заболела, и жена с Надюшкой умчалась ее навещать. Надо же, как я отвык от тишины в квартире. Поставив локти на стол, я устало опустил голову на руки.
Наверное, развоплощение даруется только очень хорошим Иным. Не просто Светлым, а именно хорошим. А мне совести не хватало, что ли. Да и грехи-то невелики…. Стоп. Опять. С таким талантом прощать себя, какое уж развоплощение? Вот Гесер, он гад и насильник, а Городецкий, конечно же, чистый Воин-освободитель. Хоть памятник ставь. Что ж так тошно-то? Ну, ничего. Это мы поправим. Поможем, так сказать, природе взять свое.
Приняв душ, я удобно лежал на кровати, держа большой стакан с водой и глотая одну за другой таблетки снотворного. Одна опустевшая пачка уже валялась где-то рядом на полу. Конечно лучше, чтоб на работе. При исполнении, так сказать. Но Гесер хитрый тоже. Глаз не спускал, как младенца по сумраку водил. Теперь так вот приходится. Светку, конечно, жалко. Она приходит, а тут труп. Но лучше уж сразу. Она ж чувствует, какой я. И Надюшка уже спрашивает, что с папой.
Я лежал спокойно и глядел в потолок. Таблетки уже закончились, глаза слипались, и немного кружилась голова. Краем глаза я заметил движение – у двери, прислонившись к косяку, стоял Завулон. Молча стоял и смотрел на меня.

- Говорят, ты развоплощаться собрался. Вот, пришел посмотреть на зрелище.

Я улыбнулся. Смешно он говорил. И от слов его становилось мягко и щекотно где-то в горле. Все тревоги и заботы уходили куда-то далеко, пугливо разбегаясь под действием лекарства. Не было начальников и подчиненных, не было виновных и пострадавших. Не было Гесера, Дозоров, проклятий, амулетов, сломанных ног. Не было больше Договора. Не было ни Света, ни Тьмы. Наверное, это и есть тот Ужас, так пугающий Инквизиторов, которые уже тоже не играли большой роли в моей жизни. Все, что раньше казалось непреодолимым, вдруг потеряло всякий смысл и рассыпалось прахом.
Спать хотелось, но усталости не было. Скорее легкость. И я решил побороться еще пару минут.
- Иди сюда. – Тихо позвал я, похлопав по свободному кусочку кровати со своей стороны, и аккуратно пряча пустой стакан куда-то между Светиной подушкой и деревянной спинкой.
Завулон элегантно оторвался от косяка и присел рядом со мной на полу, положив локти на кровать. По-моему, его забавляло происходящее. Выглядел он вполне счастливым и каким-то соскучившимся. Я дотронулся пальцами до его коротко остриженных волос. Ежик слегка колол подушечки пальцев, когда я погладил его за ухом. Он ткнулся в мою ладонь и потерся о нее щекой.
- Отдохнуть прилегли среди бела дня, Светлый?
- Ага. Поспать решил вот.
Хорошо, что он пришел. Пусть не Светлана меня найдет. Пусть лучше потом скажут. Я улыбался, засыпая, когда его пальцы легонько гладили мое лицо.
Где-то далеко-далеко, на полу рядом с Завулоном что-то хрустнуло.
- Ты что натворил?! – Меня трясли за плечо, подсовывая под нос пустую пачку из-под таблеток, мерцающую алюминиевой фольгой.
Но я его уже почти не слышал. Я знал, что он здесь, рядом, и со мной больше никогда не случиться ничего плохого…
Как я ошибся.
Я пришел в себя, скрюченным над собственным унитазом, от довольно грубо засунутых мне в рот пальцев, неприятно дергающихся глубоко в гортани. Меня вырвало водой и шариками таблеток, застучавших по кафелю местами даже не успевшей разложиться оболочкой. Однако пальцы даже не подумали убраться из меня и снова надавили на основание языка. Меня вывернуло во второй раз. После третьего, у моих губ появился стакан с водой.
- Пей!
Я послушно выпил, благодарный, что хоть руку мне изо рта вынули. Но едва вода в стакане закончилась, как его грубо вырвали у меня и, подло обманув, снова глубоко засунули пальцы. Где-то на краю сознания шевельнулось возмущение, что за радость людям, лазить в меня руками? Есть же заклятья. Это что, месть?
Потом снова была вода, и снова меня тошнило. Таблеток уже давно не выходило, но мне пришлось пить еще дважды.
Голова раскалывалась, мышцы живота дрожали натруженные судорогами рвоты, глаза отказывались открываться. Меня подтянули к ванной, умыли и заставили хорошенько прополоскать рот, даже сунули немного пасты. Потом попытались поставить на ноги, но они подгибались, потому что я проваливался в сон.
Я почувствовал, что меня несут куда-то. Наконец, под головой оказалась подушка, и меня оставили в покое.

Не знаю, сколько я проспал, но голова больше не кружилась и не болела. Приоткрыв глаза, первое, что я увидел, был профиль Завулона, бесцеремонно дрыхнущего в моей супружеской постели. Смутно припоминая, что, вроде как, он пришел посмотреть на развоплощение, и, испытывая даже некую обиду на свои охранные заклинания, раз за разом дававшие один и тот же сбой, я потряс его за плечо.
- Что ты делаешь в моем доме, Завулон? Ты знаешь, что я вправе обратиться в трибунал? – Вместе с трезвостью вернулись и Договор, и Инквизиция, и начальство, и работа. И Свет, и Тьма.
Не открывая глаз, все с таким же мирно-спящим выражением лица, он перекатился на меня сверху и прижался к моим губам.
Да! Пока он так не сделал, я и не знал, как хотел именно этого. Его, близкого, горячего, его хотящего меня. Он пришел. Пришел ко мне сам.
Я ответил ему, бездумно зарываясь пальцами в волосы, прижимая его еще сильнее к себе, входя в него языком, лаская его, так привлекающие меня губы. Я сжал его талию, задрал рубашку и полез под нее, лаская теплую, сильную спину. Он немного ерзал по мне вверх и вниз, чуть двигая задницей, лаская мой член своим.
— Знаю, — жмурясь, Завулон оторвался от моих губ, и чуть выгнулся, принимая мои ласки. — Все знаю. Не прав. Глуп. Подставляюсь сам, и подставляю Дневной Дозор.
Где-то я это уже слышал, улыбаясь, подумал я, разглядывая его красивое, ровное, спокойное лицо. Он неожиданно открыл глаза, точно попав в мой взгляд.
Я застыл. В миг на меня обрушились Свет и Тьма, долг, борьба, мои погибшие товарищи, моя память. И мучительное понимание. Демон. Я забился в ужасе, пытаясь скинуть его с себя. Что я делаю?! Там, внутри его глаз, был тот самый демон из сумрака – сама Тьма, медленно клубящаяся и довольная, как кошка… Он ошалело скатился с меня обратно на свое место, и я смог отпрыгнуть к окну.
- Убирайся.
Он не понимал.
-Что случилось, Антон?
- Убирайся немедленно из моего дома. Тебя сюда никто не звал. И я тебе не Антон, Темный. – Глупо, наверное, было кричать это, со стоящим в штанах на этого Темного членом.
До Завулона, наконец, дошло. Он горько улыбнулся, глядя на меня.
- Так паникуешь… разве ты не видел меня раньше? Видел. И все равно пришел. Или чтобы принять меня целиком, такого, какой есть, тебе нужно, обязательно ненавидеть кого-то больше, чем Тьму. А может быть, тебя просто возбуждает, когда меня насилуют?
- Уйди! Уходи отсюда. Я лучше сдохну, ясно тебе? Сдохну, чем с тобой... – я запнулся. - Никакого мне тебя не надо! Нет надо мной твоей власти, Завулон! Нет, и не будет никогда! Ты просто маска – глупая резиновая кукла, набитая гнилью!
Его лицо исказилось какой-то отчаянной злобой, голос становился все громче.
- Однако это не помешало тебе в прошлый раз. – Он начал подниматься. - Гесер в сто раз честнее тебя – он никогда себя не обманывал. Ты что же думал, Городецкий, Великий Темный – это дитя в песочнице?
Тело его менялось, приобретая классические признаки демона — тусклая чешуя вместо кожи, неправильная форма черепа, поросшего вместо волос какой-то свалявшейся шерстью, узкие глаза с вертикальными зрачками. Болтался гипертрофированный член, с копчика свисал короткий раздвоенный хвост.
И я ударил в него заклятьем. Сильно, насколько мог. Он врезался в противоположную стену и тут же начал вставать.
Он открыл пасть — челюсти разошлись влево и вправо, будто у жука. Он все больше и больше напоминал исполинское насекомое, чешуйки срастались в единый панцирь, гениталии и хвост втянулись, из боков начали вырастать новые конечности.
Я бросился к столу за амулетом, но не успел.
- Иди ко мне! – он протягивал ко мне странную когтистую лапку.
Оставшись без защиты, я развернулся и, как зомби, двинулся к нему, не отрываясь от желтых глаз. Демон неприятно схватил меня за ребра жесткими клешнями, и притянул к себе, хищно щелкая челюстями над моей головой.
Я сжал кулак и двинул им по острому хитиновому клюву. Рука с нажимом проехалась по панцирю, как по наждачной бумаге, и содранные костяшки залило кровью. Он тихонько рассмеялся, и сжал мои ребра, так что глаза полезли из орбит.
- Убирайся, придурок! – прохрипел я, дрыгая не достающими до пола ногами. – Ты только зря стараешься! Что ты делаешь, урод?! Тебя же под Трибунал, дурака! Мне все равно уже не жить!!
Демон замер, разглядывая меня желтыми змеиными глазами с каким-то очень завулоновым выражением. И, отбросив прочь, начал трансформироваться обратно, быстро обретая былые черты.
Я без сил опустился на край кровати, отвернувшись. Через некоторое время рядом присел Завулон. Ребра ощутимо болели.
- Гесер за тобой следит?
- Да.
- Они скоро будут здесь?
- Никто не придет.
- Ты из-за него хотел, чтоб я ушел?
- Нет.
- Из-за Дозоров?
- Из-за себя.
Мы помолчали, думая каждый о своем.
- Я Темный… - начал он тихо, – и я не стану другим. Ни здесь, ни в сумраке.
- Я Светлый. Пока я жив, я хочу, чтоб ты сдох. – Я говорил очень спокойно, наслаждаясь теплом солнца, греющим мои ноги, через проем окна.
- Ты не хочешь моей смерти.
- Будь спокоен, хочу. Зубами рвать буду. Никого не пожалею. Всех своих на смерть пошлю, сам сдохну, но и тебе не победить.
- Тогда умрем рядом, ведь силы равны, – кажется, он улыбнулся. – Поэтому и существует Договор… Ты стал очень похож на Гесера.
- Ошибаешься, я всегда такой был.
- У нас нет выхода?
- Никакого.
Мы сидели на кровати, одинаково вытянув ноги, рассматривая стол, стоящий у окна и молчали. Завулон накрыл мою руку своей. Я не стал вырываться. Зачел, как прощальное рукопожатие. Даже проще.
Наверное, он понял. Похлопал меня по руке ладонью и встал.
- Ну что ж. Пожалуй, мне пора.
Я тоже встал и честно глядя на дверь, чуть по выше его головы, согласился, как хозяин, хоть и гостеприимный, но уже подуставший от визитера.
- Пожалуй, да.
Он не двигался. Я молчал, разглядывая обои.
- Знаешь, Городецкий, я ведь тогда и шефом Дозора-то еще не был. А к Гесеру пришел и правда… на Ольгино место. Дурак был. Темный, Великий, все можно… А он аж светился весь. Все с планом своим носился. Весь в белом, как ум, честь и совесть нашей эпохи. Темные, они таких любят. Ты не верь, что между Светом и Тьмой пар не бывает. Вон Донникова, себя не пожалела – в воду полезла сама, лишь бы мужик ее ей поверил. Я б тогда тоже полез. Да только Гесер меня на дуэль-то не звал. – Он попытался тонко захихикать в своей обычной противной манере, но, не удержавшись, тяжело вздохнул. – Не вышел я, видать, рылом. Одного не понимаю, он же сам... первый… Скажи, почему он меня поцеловал, когда мы дрались? Я знаю, зачем. Скажи – почему? Он же мог просто толкнуть. Или ударить головой. Почему, поцеловал?
Я стоял, и у меня чесались руки. Завулон бил на жалось. Нагло и открыто. Я хотел его толкнуть. Или ударить головой. Но как-то так случилось, что я вдруг понял, почему Гесер его поцеловал.
Я, замирая, бездумно, притянул его к себе, взял в ладони лицо и неоднократно повторил подвиг старого засранца. Мои губы кровоточили где-то в сумраке, разорванные панцирем демона, но мне было все равно. Здесь передо мной Завулон закрыл глаза, подставляя удивленное, почти нежное, лицо под мои поцелуи и прижимая к себе, как будто боясь, что передумаю.
Я чуть не убил его, когда он встал на колени перед кроватью, как был – одетый, оперевшись об нее грудью. От одного вида Завулона на фоне моего, кстати, любимого, светлого покрывала меня бросило в ярость. Теперь придется выбрасывать. Мое плюшевенькое, теплое покрывальце. Чтоб оно провалилось. Я потащил его наверх, на кровать, где мы благополучно и свалились, запыхавшись и запутавшись друг в друге.
Он лежал где-то под моим животом, тяжело дыша, и дрожал. Черт. Может, это у него так возбуждение проявляется? Да вроде не с чего пока… И тут он вытащил откуда-то из-под моей ноги руку и ткнулся мне в грудь лбом, притягивая меня за рубашку.
- Спасибо.
«Возбуждающее начало, нечего и говорить», - подумал я, и, отдышавшись достаточно, чтобы вытащить его из-под себя, потряс за плечи, заставив взглянуть на меня. Добившись внимания, я очень четко сказал, глядя в его глаза, всем шести Завулонам во всех шести слоях сумрака:
- Гесера тут нет.
О, да. Это был Завулон. Все такой же гордый и наглый. Изнасилованный. Обманувшийся. Но все-таки не сломленный.
- Я знаю, Городецкий. Не вздумай возомнить себе, что я чего-то боюсь. – И он потянулся рукой к моему паху, забирая в свою ладонь мой, прямо скажем, вовсе не возбужденный член. А что вы хотели? Мне не все равно в каком состоянии тот, кого я собираюсь… собираюсь.
Завулон гладил через одежду мой член чуть дрожащими пальцами, даже не пытаясь скрыть своей поднимающейся эрекции. Он прикрыл глаза и его кадык дергался от странных сглатывающих движений. У меня было слишком мало опыта, чтобы знать, что делать, но раз ему так хорошо, когда он гладит меня, наверное, мне тоже понравится гладить его. По крайней мере, ему это будет приятно. Мне же приятно, когда он водит кожу члена вверх-вниз, чуть сжимая его чуткими пальцами. Я хочу, чтобы он сделал так, когда я буду без одежды.
Я не рассчитал эффекта. Когда я провел, нажав на его член, рукой, он выгнулся мне на встречу и застонал, требуя большего. Но, гладя и сжимая его, я не решался снять с него брюки. Не хотел снова напомнить ему… напугать… Я взял его руки в свои, останавливая его движения, и положил ладонями на пояс своих джинсов, стоя перед ним на коленях. Он удивленно посмотрел на меня, слегка затуманенными глазами.
- Сними их.
Завулон застенчиво-аккуратно расстегнул пуговицу и молнию, стянул с меня джинсы насколько позволяла поза, и оказался лицом возле моего стоявшего члена. Я замер. Он медленно наклонился и взял мою головку в рот. А-а-а-ааах… Как хорошо. Так прохладно, нежно, так неглубоко. И так… желанно. Я не пытался продвинуться глубже. То, что он делал со мной там, было и так чрезмерным. Но я гладил и зарывался пальцами в его волосы, мне необходимо было тоже что-то делать.
Я хотел его.
- Подожди, - сказал я, вынимая у него изо рта член. Он поднял голову и я, взамен, поцеловал его покрасневшие, натруженные, такие манящие губы. Теперь уже дрожал я.
Сбросив куда-то на пол джинсы и рубашку, я остался голый и аккуратно потянулся к одежде лежащего Завулона. Он заметил мою нерешительность, и растолковал ее верно. Он повторил за мной - взяв мои руки, они прислонил их к поясу своих брюк.
Как хорошо. Он лежал передо мной, хотел меня, и ждал. Увидев, как вытащил из прикроватной тумбы детский крем, он послушно раздвинул ноги, поглаживая свой возбужденный розовый член. А мне вдруг захотелось большего.
Я приник к его губам. Сильно, властно. Завоевывая их, делая своими. От того, что он отвечал мне, что в первый раз все было для него добровольно, у меня кружилась голова. И все-таки я хрипло попросил, немного волнуясь, нежно поглаживая его член:
- Повернись…
- Подожди, - попросил он, сев передо мной, стоящим на коленях на кровати, жадно гладя меня по плечам, груди, вылизывая соски. Беря в рот головку моего члена, он аккуратно раздвинул мои ягодицы и, облизав свой палец, дотянулся до моего ануса. Я не мешал ему. Наоборот, постарался расслабиться и прогнуться навстречу. Но он сжал мои ягодицы ладонями и выгнул меня обратно, толкая мой член себе в рот. И снова его нежные пальцы пробирались к моему входу. Я прогибался, чуть выходя из его губ, и возвращался на место, подталкиваемый его руками. Когда я понял, что от меня требуется, он стал дрочить себе и мне, пока я брал в рот.
Этого было и слишком много и слишком мало для меня. Я остановился, придержав его голову. Завулон выпустил мой член и, поняв, стал переворачиваться. Я удержал его на секунду и отпустил, нежно прижавшись к так легко красневшим, пахнущим мной губам.
Он развернулся, подставляя мне ягодицы, и я, набрав крема, вошел в него пальцами, смазывая как можно глубже. О, да. Так странно знакомо и так незнакомо. Когда-то Гесер просто плюнул… Я вздрогнул от воспоминания. Нет. Я растягивал его очень мягко и долго, не жалея крема и дрожа от удовольствия того, что все было по-другому, пока он сам не застонал, прогибаясь.
Я смазал себя и прислонил головку к его, растянутому моими пальцами входу. И все-таки не удержался.
- Все будет хорошо. – Я успокаивающе гладил его поясницу, открывшуюся из-под свисающей с боков рубашки, и нежно проводил «Не сжимал! Я не сжимал» - внутри меня поднималось ликование» ладонями по его бедрам. – Хороший мой. Дорогой.
- «Хороший»… «Дорогой»… - услышал я зубовный скрежет откуда-то из подушки. – Ну же, Городецкий! – Он толкнулся навстречу, насаживаясь своим смазанным, растянутым кольцом на мой член. И застонал, содрогаясь от удовольствия. Я с трудом мог дышать. Странно – туго, глубоко, горячо и властно был зажат мой член, а двигаться отказывались именно ребра. Которые, позвольте уточнить, были в синяках от когтей этого нахала, сейчас умудряющегося иметь меня, не смотря на то, что это я был сверху.
И все же мне было болезненно сладко. Столько раз я прокручивал в голове то, что видел в воспоминаниях Гесера, и теперь дрожал от яростной полноты ощущений. Я был здесь. Был в Завулоне. Брал его тугую горячую задницу. Никакого Гесера между нами. С каждым ударом, с силой вбиваясь в Завулона, я прогонял образ его из собственной памяти, из памяти Завулона. Нет, и не было никогда Гесера на этом месте. Гесера между ног Завулона. Гесера, перед которым он выгибается, раскрывшись и умоляя. Гесера, нарочито медленно двигающегося внутри изнывающего и отчаянно пытающегося подмахивать, Завулона. Гесера, брезгливо бросившего его дрочить, после того, как кончил сам.
Я вытеснял саму память Гесере. Сильно сжимая ладони «Только ладони, не пальцы…» на бедрах Завулона, резко и часто входя в узкую дырку, подчиняясь попытке Завулона задать ритм, такой важной для нас обоих. Я знал свое место. Знал, что не я главный. Знал, что это все для него.
Я то поглаживал возбужденный член Завулона, то проводил языком по напряженной выгнутой спине, то с силой толкал Завулона к себе, раз за разом натягивая на свой возбужденный, горячий, скользкий от смазки член.
Уже почти теряясь в яростном удовольствии, я сильно нажал на его поясницу, прогибая его насколько возможно сильнее, и кончил, по самые яйца вжимаясь в еще больше раскрывшиеся ягодицы.
Он развернулся на спину, когда я вышел из него измученно вытягиваясь на кровати и потянувшись к своей эрекции.
- Подожди, давай вместе, - я накрыл своей рукой его уже болезненно возбужденный член, вытянулся рядом.
Когда Завулон, закрыв глаза, накрыл мою руку ладонью и начал двигать ее на своем члене сперва медленно, все ускоряясь своем собственном, отчаянно необходимом сейчас ритме, я прижался своими губами к его. Я брал его в рот своим языком, я покусывал губы и соски, когда он выгибался, отчаянно привлекая к ним мое внимание. Когда я впервые с силой провел шершавым языком по темной горошине на его груди, он протяжно застонал, забился, широко раздвигая ноги и, упираясь пятками, и начал резко вколачиваться в наши сомкнутые руки. Весь потный, с закушенной губой, отчаянно наблюдающий за движением собственных бедер он никак не мог кончить. Чего-то мучительно не доставало. Тогда я сжал руку на его члене и с силой вошел пальцами глубоко между чувствительных ягодиц, врываясь в растянутый мною вход.
Завулон выгнулся, его свободная рука судорожно сжалась, цепляясь ногтями за покрывало «Далось мне это покрывало!». Быстрыми беспорядочными рваными движениями бедер он выплескивался на наши руки, лаская себя моей ладонью, гортанно протяжно постанывая сквозь сжатые зубы.

Мы лежали тихо-тихо, боясь нарушить хрупкую атмосферу удовлетворенного равновесия Света и Тьмы в пределах одной кровати. Я взял его горячую, пахнущую спермой руку и, прикрыв глаза, поцеловал ладонь.
- Из-за тебя гибнут Светлые. Мои товарищи. Я ненавижу тебя. Я убью тебя, как только представиться возможность, Завулон.
Он нежно погладил мои пальцы.
- Не бойся, не представиться. Скорее уж я доберусь до тебя.
- Скорее. – Подтвердил я эгоистично. – Но это уже будут твои проблемы.



************************************

«А вам Антоша, следует быть мудрее
Стать гибким, тихим, забыть, что горд.
Зачем вы ломились в закрытые двери?
А до этого на сломанной ноге через весь город…

Вам бы желанья, мальчик, умерить
Знать свое место и помнить цвет
Зачем вы бухались на колени?
Что значит, согласны хоть на тот свет?

Вы, Городецкий, не будьте ребенком
Бывает, конечно. Сегодня мы все не в чести.
Нет, развоплощения вышли из моды
Что вам его вообще приблазнилось спасти?!

Нет Иного и взятки гладки.
Протрите глаза, Антоша, взгляните вокруг.
В Европе потоп, в Ираке опять беспорядки.
От Темных и так уж не продохнуть.

Ну что за работник такой, сплошь наказанье!
Будьте серьезней. Забыли? У вас же семья!
Нет, Городецкий, отставок у нас не бывает...»
«Ну что же.
Без вести пропавшим тогда запишите меня».

 Отправлено: 18.09.07 11:40. Заголовок: Re:

ааа..все и сразу..ааа. и любимый пейринг.. и рейтинг аа.
я надеюсь что Антон и Завулон в конце будут вместе. все остальное пофигу.
*побежал читать с радостными воплями*
спасибо за то что написали. прочитаю выскажусь по поводу фика.

 Отправлено: 18.09.07 16:43. Заголовок: Re:

Мммм.... много-много мммм...

alan пишет:

цитата:

я надеюсь что Антон и Завулон в конце будут вместе. все остальное пофигу. *побежал читать с радостными воплями*

Так для этого и фик сочинять не нужно - сюжеты, там, характеры - можно сразу начинать с фразы: "Антон и Завулон решили быть вместе до конца дней", и дальше "вместе" в разных позах ))

 Отправлено: 19.09.07 06:56. Заголовок: Re:

Все так жестко, мрачно. Понравилось, стих в конце, видимо, специально к этому фику писался?

 Отправлено: 19.09.07 10:34. Заголовок: Re:

Несбыточная мечта пишет:

цитата:

Все так жестко, мрачно. Понравилось, стих в конце, видимо, специально к этому фику писался?

Да, специально)

alan
Буду надеятся, что понравится)

Снарк пишет:

цитата:

Мммм.... много-много мммм...

Судя по всему не понравилось)

 Отправлено: 19.09.07 11:20. Заголовок: Re:

katarsis
да

 Отправлено: 19.09.07 15:48. Заголовок: Re:

Снарк
ну ничего.. потом, может быть, понравится

А конкретно чего не понравилось?

 Отправлено: 19.09.07 16:08. Заголовок: Re:

katarsis
Лично мне не хватило убедительности в детективном сюжете. Убедительности в мотивации героев.
И совсем уж внехарактерный Завулон. Он не просто слабый, он мазохист какой-то получился, честное слово. Мне не понять, почему он в последней главе приезжает нянчиться с Городецким. И Городецкий в последнем эпизоде тоже выглядит отнюдь не серьезным иным, уже познакомившимся в Дозоре со всякими хитрыми кознями. Образно говоря, сняв штаны, он вдруг начинает разглагольствовать о мировой революции.

 Отправлено: 19.09.07 16:48. Заголовок: Re:

Снарк
С личным восприятием не поспоришь) И все-таки личное восприятие прекрасно))

Снарк пишет:

цитата:

Он не просто слабый, он мазохист какой-то получился, честное слово. Мне не понять, почему он в последней главе приезжает нянчиться с Городецким.

Вообще, он должен был быть получающим-что-он хочет. Завулон хотел Гесера, Завулон получил Гесера, да так, что Гесер еще и виноватым остался. Завулон хочет Городецкого, Завулон получает Городецкого. Так или иначе) Просто Антон-то его воспринимает, как Светлый. И через свое восприятие, приписывает ему свои эмоции.
Я знаю, что в фике это не выразилось. Но обвинений против Гесера, я тоже не выдвигала)

Снарк пишет:

цитата:

Образно говоря, сняв штаны, он вдруг начинает разглагольствовать о мировой революции.

Да. Потому что и член стоит, и революция зовет))
А что вы понимаете под последним эпизодом?

 Отправлено: 19.09.07 18:35. Заголовок: Re:

katarsis пишет:

цитата:

Потому что и член стоит, и революция зовет))

Ну, он не первый день в дозоре. Он уж в книжках рабобрался, что все это по большей части игры.
katarsis пишет:

цитата:

А что вы понимаете под последним эпизодом?

Последнюю главу в целом.
katarsis пишет:

цитата:

Но обвинений против Гесера, я тоже не выдвигала)

Но выглядит он в глазах читателя довольно мерзким типом

 Отправлено: 19.09.07 19:31. Заголовок: Re:

Снарк пишет:

цитата:

Но выглядит он в глазах читателя довольно мерзким типом

Он просто сильный, и жену любит. И Завулона знает как свои пять пальцев ))

Снарк пишет:

цитата:

Ну, он не первый день в дозоре. Он уж в книжках рабобрался, что все это по большей части игры.

Мы с вами тоже не первый день в интернете, и тоже знаем, что тут сплошные игры) И все-таки, каждый раз решаем быть или не быть, верить или нет, пожалеть врага, который, как нам кажется, в этот раз пострадал без вины, или остаться с тем, кто виноват, вроде, но свой. )

Впрочем, я не спорю. Если вы не увидели этого в фике, то это исключительно потому что я слабый автор.

 Отправлено: 21.09.07 23:44. Заголовок: Re:

Это было очень… ммм… в общем, это было )))
Нет, не подумайте чего плохого, мне понравилось. Я как-то не представляла себе Завулона с такой стороны, но кто его знает. Чего вообще надо для полного счастья Великим Темным? Может, этому конкретному Темному и хотелось, чтобы был кто-то, кому можно в какой-то мере подчиниться. Вот с Гесером не прокатило, а Городецкий – самое то.
Но у меня много претензий по самому тексту. Во-первых, ошибок слишком много. Так как фик мне понравился, я особенно остро воспринимала каждую ошибку. Потому как это не опечатки. Далее, в некоторых местах пропущены предлоги. Иногда повторяются слова. В описании воспоминаний Гесера Городецкий то воспринимает его то как Гесера, то как себя. Причем, без всяких переходов.
- Упокоиш-шь? - в тон ему зло прошипел Завулон, угрожающе приподнимаясь…
- Вот оно что! – я тоже вскочил с места…
Т.е. тут о Гесере в третьем лице, а в следующем абзаце – в первом. Из-за этого текст воспринимается как-то неоднородно.
И еще… Упокаивают неупокоеных, то бишь нежить. Вампиров там всяких, зомби и т.д. Иных же развоплощают. Тоже очень мешает чтению. Над этим фиком стоит еще поработать.
Очень надеюсь, что это не последняя ваша работа с этим пейрингом )))

 Отправлено: 22.09.07 18:19. Заголовок: Re:

katarsis эм...Завулон полное ООС.Тоесть вообще.
НЕ может он таким быть по факту не может.
не понравилось одинм словом.
а жаль(

 Отправлено: 22.09.07 18:35. Заголовок: Re:

Leta пишет:

цитата:

Но у меня много претензий по самому тексту. Во-первых, ошибок слишком много. Так как фик мне понравился, я особенно остро воспринимала каждую ошибку. Потому как это не опечатки. Далее, в некоторых местах пропущены предлоги. Иногда повторяются слова.

Мне стыдно

Leta пишет:

цитата:

В описании воспоминаний Гесера Городецкий то воспринимает его то как Гесера, то как себя. Причем, без всяких переходов.

Э... Так и было задуманно :)

Leta пишет:

цитата:

Упокаивают неупокоеных, то бишь нежить. Вампиров там всяких, зомби и т.д. Иных же развоплощают.

Вы абсолютно правы. Мы даже спорили с бетой на эту тему. Но как-то все равно упустили из вида. Спасибо)

Leta пишет:

цитата:

Очень надеюсь, что это не последняя ваша работа с этим пейрингом

Спасибо за надежду

alan
Завулон ваш любимый персонаж? Большие грустные глаза, все скорби мира на лице. Скажите, если бы вы были Завулоном и хотели бы Гесера. Не какого-нить Городецкого, а умного, сильного, любящего жену светлого Гесера. Вы бы что сделали?
Мне действительно интересно, как еще можно воплотить пейринг Гесер/Завулон?

 Отправлено: 23.09.07 08:55. Заголовок: Re:

katarsis
мой любимый перс - Лайк, а Завулона очень люблю.
Я вообще не верю в существование пейринга Гесер/Завулон, они враги, старые враги. Это другой уровень отношений. Если между ними и было что-то то в глубокой юности.

и да, Завулон и Гесер равны по силе и возрасту. Та что когда Гесер ваял свою мессию и ссср Завулон уже был главой дозора.

 Отправлено: 25.09.07 13:55. Заголовок: Re:

alan пишет:

цитата:

Та что когда Гесер ваял свою мессию и ссср Завулон уже был главой дозора.

Никак не могу с вами согласиться, при всем уважении.

Вот, что говорит Арина, проспавшая 60 лет с момента, когда провалился план Гесера

"— Чего я там не видела? — возмутилась Арина. — Тем более, нынче Завулон до главных выслужился, так?"

То есть, тогда он еще выслуживался. Да и Гесер жил в Средней Азии

А кто такой - Лайк? Честно говоря, я такого не помню

 Отправлено: 25.09.07 15:34. Заголовок: Re:

katarsis пишет:

цитата:

А кто такой - Лайк? Честно говоря, я такого не помню

А это уже киевский Дозор. Это надо "Лик Черной Пальмиры" читать. Но я не осилила до конца. Написано слабее, чем у Лукьяненко.

 Отправлено: 25.09.07 17:42. Заголовок: Re:

katarsis
окей, я не прав)))бывает))))

Лайк - это глава киевского дневного дозора.
В. Васильев "Лик Черной пальмиры".

 Отправлено: 25.09.07 19:21. Заголовок: Re:

Leta пишет:

цитата:

А это уже киевский Дозор. Это надо "Лик Черной Пальмиры" читать. Но я не осилила до конца. Написано слабее, чем у Лукьяненко.

alan пишет:

цитата:

Лайк - это глава киевского дневного дозора. В. Васильев "Лик Черной пальмиры".

Да, я начинала читать. Не смогла))

 Отправлено: 25.09.07 20:08. Заголовок: Re:

katarsis
там главное втянуться.
у Вохи очень специфический стиль.

 Отправлено: 03.10.07 12:59. Заголовок: Re:

Тысяча извинений, только начала читать, и сразу захотелось просить Вас исправить:
- лишние запятые
katarsis пишет:

цитата:

А три узнанных Инквизитора за пару коридоров и пролет, означают

katarsis пишет:

цитата:

Ни тебе, жалости, ни тебе сомнений

katarsis пишет:

цитата:

Хотелось бы, вас опросить в связи с известными вам событиями

katarsis пишет:

цитата:

на столь же полную откровенность от Вас.

У Вас везде в прямой речи с маленькой буквы, как положено, а тут проскочило.

 Отправлено: 03.10.07 23:41. Заголовок: Re:

teodolinda Спасибо большое, я поправила)

 Отправлено: 28.04.13 09:08. Заголовок: Автор, спасибо Вам б..

Автор, спасибо Вам большое.
Судя по предыдущим отзывам, у многих тут претензии к орфографии и чрезмерно ООС-ному характеру Завулона..
Хмм.. не согласна. Лично для меня, орфография - да хрен бы с ней, главное - чтобы фик был интересным :)
Насчёт характера Завулона - полностью согласна, что он ООС, но кто сказал, что это плохо??))
Я согласна, что Городецкий у Вас не тот, что в книгах - многое понявший и разобравшийся в играх Дозоров - да, у Вас он другой. Но, прошу прощения, для кого в шапке фика предупреждения пишутся?))
В общем, Автор, мне очень понравилось сие произведение :) Спасибо Вам :))