|
Отправлено: 15.02.07 19:26. Заголовок: Re:
- Зачем ты это сделал?
- Просто мне интересно.
- Когда лягушки бьют лапками в молоке,
то получается масло. Что интересного в масле?
- Процесс биение лапками. А вдруг не выплывут?
Айя и Йоджи вместе пробирались по темному коридору. Кажется, убийства политиков становятся их повседневными обязанностями, по крайней мере, этот был третьим за прошедшую неделю. Найти синдикат, который управлял всеми ими, пока не удалось, но специалисты в Критикер и так работали практически на пределе своих возможностей. Так что пока им приходилось устранять только отдельные звенья длинной цепочки.
Йоджи искоса посмотрел на Айю. Абиссинец вообще в последнее время был слишком замкнутый даже для самого себя. Конечно Кудо пытался его разговорить, но у него абсолютно ничего не выходило.
В комнате, где как предполагалось, должен был находиться политик, было очень тихо, даже слишком для рабочего кабинета. Они вошли в нее и остановились посередине. Политика здесь явно не было. Позади них послышалось тихое шуршание. Катана Айи наполовину успела взлететь для удара, но была тут же отброшена на другой конец комнаты. Ему загнули назад руки и сильно ударили под дых, выбивая из легких воздух. В темноте он увидел только поблескивание очков, а стальной захват не давал шевелиться кистям рук. На правом запястье он почувствовал холод металла.
Йоджи в тот момент, когда услышал шум, не поворачиваясь, потянулся к часам, но это его не спасло. Его сильным ударом отбросило в сторону и, в следующую секунду нападавший развел его руки в стороны и прижал запястья к стене. Он увидел смеющиеся синие глаза.
- Шульдих.
Сбоку он увидел, как Кроуфорд подтащил Айю к батарее и приковал к ней наручниками. Сопротивление Абиссинца на Оракула вообще никак не подействовало.
- Зря вы лезете не на свою территорию. За это можно дорого поплатиться.
Йоджи видел, как зло посмотрел на Шварц Айя, об батарею скрипнули наручники. Он почувствовал, как с запястья сняли часы, и услышал глухой стук. Последняя надежда исчезла. Но ни он, ни Айя не увидели секундного удивления в глазах Кроуфорда. Шульдих еще сильнее сжал запястья Балинеза и агрессивно поцеловал его, прокусывая нижнюю губу. От удивления у Йоджи расширились зрачки, он просто не смог выдавить ни слова, когда поцелуй закончился. Немец, не теряя времени, пропихнул свое колено между его ногами. Блондин, наконец, очнулся от оцепенения, в которое его ввели, и начал активно вырываться. Шульдих тихо, но очень ясно зашипел ему на ухо:
- Ну-ну, успокойся. Ты же не хочешь, что бы с нашим красноволосым другом что-то случилось…
- Ты не посмеешь.
Айя еще раз дернулся, предупреждающе посмотрев на Йоджи, чтобы тот даже и думать о нем не смел. Шульдих подарил им еще одну гнусную улыбочку.
- Я хочу сейчас кого-нибудь трахнуть. Выбирай блондинчик: или ты сейчас не сопротивляешься ни единым движением, или это будет он.
Айя сильно побледнел, но сохранил каменное выражение лица и приказной тон.
- Йоджи, не смей этого делать, не смей.
Йоджи не смог посмотреть ему в глаза, прикрыл веки и опустил голову. Руки его полностью расслабились, не проявляя и малейшего признака сопротивления. Абиссинец дернулся, но его остановил удар Кроуфорда, от которого закружилась голова и расфокусировалось зрение. Шульдих одобрительно на это посмотрел. Последние связные слова, которые Айя услышал, были вопросом немца:
- Брэд, ты ведь присоединишься? Не отказываться же от такого подарка.
Абиссинец не посмел поднять взгляд и посмотреть на них. Ему хотелось закрыть глаза и заткнуть уши. Он вообще не понимал, как Йоджи был способен на подобное ради него.
(Пожалуйста, не умирай – или мне придется тоже.
Ты, конечно, сразу в рай, а я не думаю что тоже.)
Айя увидел, как рядом с ним упали ключи от его наручников. Он быстро выбрался и бросился к Йоджи, лежащему на полу в очень плохом виде. Брюки были просто натянуты, но не застегнуты. Топ был похож на лохмотья, а плащ отброшен в сторону. На груди царапины от когтей, синяки на плечах, по подбородку, от губ, стекает тонкая струйка крови. Йоджи с трудом открыл глаза и не смотря на Айю начал подниматься. Тот тут же бросился помогать ему. Вместе они с трудом добрались до машины.
- Только никаких врачей. Едем домой.
Шульдих очень довольный сидел в машине. Брэд был немного раздражен.
- Ну и зачем ты это сделал?
- Ну, Брэд, это ведь интересно. Им пойдет на пользу: хоть в своих чувствах разберутся. Да и нам пока мешаться не будут.
- Что значит «пойдет на пользу»?
- Ну, скажем так, в мыслях абиссинца очень часто мелькал блондинчик. Так что эта холодная злюка тоже имеет сердце.
- А меня зачем вмешивать было?
- Ну не бегать же мне одному от воплей «Шинне!»
- Расчетливо. Все же пудрить всем мозги твое любимое занятие. Только одно «но». А если они узнают, что ты вообще гетеросексуал?
Пока Айя парковал машину, Йоджи успел запереться в своей комнате. Абиссинец подошел к двери и хотел было постучаться, но, постояв немного, отошел. Он сомневался, что Балинез вообще примет его помощь после случившегося. Для Айи все кончилось, так и не начавшись. Все, что случилось с Йоджи, произошло у него на глазах, а он ничего не сделал, что бы спасти своего товарища от этой участи.
Войдя в свою комнату, Айя прислонился к двери и медленно сполз на пол. Он не знал, что бы он сделал на месте Йоджи. Наверное, все же покончить с собой смелости б не хватило, тем более Йоджи, который так любит жизнь, этого не сделает. Скорее всего, внешне он будет абсолютно спокойным и обычным)
(Пожалуйста, только живи, ты же видишь – я живу тобою.
Моей огромной любви хватит нам двоим с головою.)
Через пару часов Айя нашел в себе силы встать. Все же прошел еще один день, и он должен был оставить о нем свои воспоминания. Он хотел отдать все свои воспоминания сестре, когда она выйдет из комы и станет достаточно взрослой. Айя надеялся, что она хоть иногда сможет вспоминать его, поскольку гордиться точно не сможет. И он вообще не рассчитывал, что доживет до этого момента и будет рядом с ней, чтобы иногда посмеяться над сделанными ошибками.
Сегодня, подумал Айа, он сделала самую большую из них. И даже не когда не смог защитить дорогого человека, а когда он не решился войти в комнату и поговорить с ним, попытаться успокоить. На подобный шаг ему не хватало смелости.
Абиссинец сел на кровать и достал из тумбочки несколько листов рисовой бумаги. Конечно, это было немного неэкономно, но он предпочитал писать о своих чувствах именно на ней, собирая все в темно-синюю папку. Когда Айя писал о себе, о том, что он чувствует и думает, о том, что на самом деле хотел бы сделать, он был уверен, что ему хватит сил и спокойствия пережить следующий день, не сорвавшись на крик, когда ему больно или радостно. Два эти чувства очень похожи, это две крайности, которые он просто не позволял себе чувствовать.
И лишь одно было непостоянным в этой традиции окончания дня: даже он никогда не знал заранее цвет, которым будет сегодня писать ручка, каждый раз он менялся, и эти изменения всегда были хаотичны. (Он точно не знал, но догадывался, что цвет зависит от каких-то условий, будь то температура, давление или влажность.) Сегодня цвет был ярко алым, полностью соответствуя тому, что происходило сейчас в его душе.
Айа обещал себе быть честным с самим собой, но он рассчитывал, что это будет читать его сестра. Он просто не знал, как описать то, что произошло с Йоджи.
Абиссинец отложил приготовленный листок в сторону и стал рассматривать предыдущие записи, ища запись такого же цвета, в доказательство того, что это сильные чувства. Как не странно, но эта запись была полугодичной давности, где он описывал как раз тот момент, когда понял что влюбился. При встречах Йоджи оказался самым живым из них и притягивал в свои сети всех вокруг, порой сам не замечая, кто же в них попался.
Следующие два дня Йоджи из своей комнаты не выходил. Айя сказал всем, что ему слишком сильно досталось на миссии и он просто устал. Самого же Абиссинца бросало в дрожь от такой замкнутости самого веселого и раскрепощенного члена их команды.
Вечером Айя как обычно читал книгу, когда в дверь тихо постучались.
- Войдите, – он подумал, что Оми что-то понадобилось.
В комнату тихо вошел Йоджи. Айя замер, боясь его спугнуть, и стал ждать, когда он хоть что-то скажет. Балинез аккуратно подошел к кровати и сел на рядом с хозяином комнаты.
- Извини, могу я сегодня переночевать у тебя? - От неожиданности Айя не знал, что ответить, и только безмолвно смотрел на друга. Йоджи понял это по-своему:
- Я очень постараюсь тебе не мешать, просто, понимаешь, я не могу заснуть, без того что бы…
- Конечно, Йоджи. Это не проблема. Оставайся, – Айя просто не дал ему договорить, что бы не заставлять его выворачивать душу на изнанку.
Айя смотрел на гладкую кожу Йоджи, видневшуюся между волосами и футболкой. В свете лампы он сияла. Он смотрел на синяки и проклинал Шульдиха, обещая, во что бы то ни стало, отомстить ему. Шульдих принял это обещание к сведенью и решил по-своему избавиться от надоедливого японца с катаной, лезущего не в свое дело.
- Ну вот, Шульдих, ты теперь добился того, что этот чокнутый со своей местью будет гоняться за нами, как за Такатори, – Брэд Кроуфорд был явно не доволен сложившейся ситуацией, и видения его пока не предвещали ничего хорошего.
- Не волнуйся. Можно отвлечь внимание Абиссинца несколькими целями. Да и блондину абсолютно наплевать на месть. Мы как раз все успеем.
- Ну а с НИМИ ты, что будешь делать, после того, как отвлечёшь его другой проблемой?
- Так у них тоже появится проблема. Поиск, например.
- Не предвижу в этом ничего хорошего. Это я тебе как оракул говорю.
Утром Айя невольно залюбовался лежащим на краю кровати Йоджи, который спокойно и тихо спал рядом с ним. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь шторы, вплетались в его волосы, создавая на них золотистые переливы. Айя осторожно откинул светлые пряди, позволяя себе недолго полюбоваться спокойным лицом. Коварные солнечные лучи подобрались к глазам Йоджи, мешая ему спать.
Когда Йоджи окончательно проснулся и открыл глаза, Айя уже был одет и сидел на краю кровати с достаточно серьезным выражением лица, которое предвещало долгий и сложный разговор. Балинез предпочел бы обратно уснуть, если бы у него был выбор.
- Послушай. То, что там произошло… зачем ты это сделал? Я бы справился, тебе не надо было… - Айя понимал, что говорит что-то не то, но других слов он пока не находил.
- Ну, мы же друзья, все просто. Все ок, не волнуйся, – Йоджи попробовал улыбнуться своей обычной фирменной улыбкой.
- Знаешь, ты говоришь как в старом дешевом голливудском фильме. Все ведь не в порядке, да никогда уже так и не будет.
- Айя успокойся. Мы ведь убийцы и сами на это подписались.
- На подобное мы не подписывались, – зазвонил телефон, и Айя подошел к двери, все же обернувшись и озвучив свою вечернюю мысль:
- Но мы отомстим, Йоджи
Блондин посмотрел вслед закрывающейся двери и сказал в пустоту комнаты.
- Так ли важна месть, Айя?
По телефону Айе позвонил врач, попросив немедленно приехать в больницу. Взволнованный Фуджимия вылетел из дома, ничего никому не сказав, да и никого не замечая.
Когда он приехал в больницу, то, ворвавшись в палату сестры, застыл на месте. Айя-тян полусидела на кровати и смотрела на него своими большими глазами, несмело улыбаясь. Вокруг нее суетилось несколько врачей, проверяющих ее состояние, но они расступились, пропуская брата к сестре. Он присел на краешек ее кровати и погладил Айю-тян по волосам, не веря в происходящее.
Только вечером медсестры заставили выйти парня из палаты, сказав, что его сестренке пора спать и набираться сил. Айя пошел обсудить все с лечащим врачом, но он уже ушел домой, а дежурный врач не смог сказать ничего определенного, только что она внезапно вышла из комы и выглядит так, будто просто проснулась после продолжительного сна. Айя, решив завтра изловить лечащего врача и узнать обо всем точно, оставил уснувшую сестру под надежным присмотром и отправился домой.
Когда Йоджи все же вышел из комнаты Абиссинца, то его самого уже нигде не было. Немного удивившись странному поведению Айи, он наткнулся, проходя на кухню, на обеспокоенный и счастливый взгляд Оми. По всей вероятности, младший волновался за него, а вот радость была непонятно откуда.
Весь вечер Айе не давали покоя чувства: с одной стороны - радость, ведь пришла в себя его сестра, но с другой - печаль и беспокойство за Йоджи. Он чувствовал себя виноватым за то счастье, которое сейчас происходит с ним, но обходит стороной его друга. Пролежав всю ночь без сна, Айя с утра пораньше отправился к врачу.
Оми и Кен работали в магазине, а Йоджи с отсутствующим видом помогал им, когда туда ворвался Айя. Он сшиб Оми вместе с одним из горшков, попавшимся ему на пути, но ничего не сказал и поднялся в свою комнату, громко хлопнув дверью. Младшие Вайс переглянулись и синхронно пожали плечами: что же не случалось с их лидером, если свою злость он почти во всех случаях скрывал внутри себя. Кудо хмыкнул и направился наверх за Айей. Около его двери он немного притормозил; стояла гнетущая тишина. Йоджи осторожно вошел в комнату и увидел Айю, лежащего на кровати и уткнувшегося лицом в подушку.
Балинез присел рядом с ним и повернул к себя лицом: Айю немного трясло, глаза были сухими и отсутствующими, дыхание срывалось через раз. Кудо слегка встряхнул его.
- А ну-ка давай рассказывай, что у тебя случилось. – голос Балинеза был строгим.
Айя поднял взгляд и внимательно посмотрел на товарища, решая рассказывать ему или нет. Потребность выговориться оттолкнула стеснение и неудобство.
- Айя-тян, - выдавил из себя Абиссинец.
- Что-то с твоей сестрой?
- Йоджи, я был вчера в больнице. Она вышла из комы. Но врач сказал, что она никогда не сможет ходить. Йоджи, я не знаю, как ей это объяснить, она ведь еще ребенок.
Кудо понимал, какой это удар для Айи. Он ведь жил ради своей сестры и делал для неё все, но сейчас оказался бессилен.
- Айя, она жива, она вышла из комы. Айя, возьми себя в руки. Она ведь у тебя сильная, раз смогла это сделать. И даже такая страшная новость не сломит ее, я уверен. Но и ты должен быть сильным рядом с ней, - Йоджи выдал эту тираду в надежде успокоить друга.
- Думаешь, у меня получится? - неуверенно спросил Айя.
Йоджи уверенно кивнул в ответ, а потом заставил Айю лечь на кровать.
- Отдыхай. Мы с ребятами сами справимся в магазине.
Прошло несколько недель с тех пор, как Айя-тян очнулась и проходила реабилитационный курс лечения в больнице. Ей настолько надоели стены палаты, что каждый день, когда приходил брат, она заводила разговор о доме. Он рассказал ей, что живет с тремя парнями и они вместе работают в магазине. И Айя-тян выразила полное согласие жить вместе с ними, радостно отвечая на этот вопрос брата. Она очень старалась побыстрее научиться управлять креслом-каталкой, чтобы поскорее к ним переехать. Да и состояние ее изо дня в день стремительно улучшалось. Исчезла болезненная бледность, а на щеках даже появился румянец. Айя поражался, глядя на свою сестру: она не отчаялась и продолжила борьбу, как и говорил Йоджи. И в один из дней он, наконец, решил забрать ее домой.
Йоджи стоял у кассы, присматривая за магазином. Кен и Оми старательно готовили комнату: гостья у них намечалась замечательная. Айя, а точнее Ран – он попросил накануне, что бы его теперь так называли – предупредил, что сегодня привезет сестру из больницы. Кудо даже лично составил ей в спальню букет из белых хризантем и темно синих ирисов.
На улице послышались звук подъезжающей машины и тонкий красивый девичий смех. Первым в дверь вошел Ран и придержал ее, чтобы сестра могла заехать в магазин. Йоджи состроил приветливую улыбку, но в следующую секунду так и застыл на месте, увидев гостью. Девушка завораживала своей доброй счастливой улыбкой и светящимися темно-синими глазами. Тонкие, изящные руки и длинные, блестящие, темно-синие волосы, собранные в косы - Кудо трудно было оторвать взгляд от этого зрелища, и он понял, что пропал. Он влюбился в младшую сестру друга - девушку, которой точно не было восемнадцать - просто с первого взгляда. Его нисколько не смутило то, что она не могла ходить. С этой секунды он готов был постоянно носить её на руках, только бы улыбка не сходила с ее лица, а глаза так же искрились счастьем.
- Йоджи, - голос Рана заставил его вздрогнуть, выводя из оцепенения.
Ран был рад, что ребятам понравилась Айя, а они ей. Оми играл с ней в компьютерные игры, Кен приносил в комнату свежие цветы, но больше всех его удивил Йоджи. Он на следующий же день после их приезда предложил съездить и купить более современное кресло-каталку, чтобы у Айи не было проблем с лестницей, не курил при ней, а речь его была очень мягкой, больше всего напоминающей кошачье урчание. Он одаривал ее комплиментами, порой смущая. Еще Ран заметил, что задумчивость и грусть Йоджи пропадали, стоило только сестре появиться в поле зрения. Однажды, на строгий взгляд Рана, брошенный в их сторону, Йоджи ответил:
- Не волнуйся, я никогда не сделаю ей ничего плохого.
Эти слова окончательно пробили брешь в его самообладании. Он должен был радоваться за сестру, но мог только ревновать. Абиссинец безумно ревновал Йоджи к ней, к тому, что Кудо стал слишком много времени проводить с Айей, что ей было отдано все его внимание, что только она могла убрать грусть и помочь забыться ЕГО Йоджи. Айя видел, как ей действительно нравятся внимание, которое уделял Кудо, его забота, и боялся, что она не сможет устоять перед его шармом. Хоть раз Абиссинцу хотелось побыть эгоистом, забрать все внимание Кудо себе, остаться с ним вдвоем на кухне, как раньше, на всю ночь, и проболтать ни о чем. Но это была его сестра, и с ней он не мог тягаться. И теперь он старался как можно чаще уходить из дома, зная, что о ней позаботится все тот же Йоджи, который порой даже лучше него знал ее расписание, оставленное врачом.
Айя была его светом, нормальной жизнью, которая должна быть у хороших людей, а Йоджи был тьмой, без которой он не мог обходиться, его неестественным желанием, и чтобы он ни говорил себе, подавить его не представлялось возможным. Ран бежал и от света, и от тьмы.
А по ночам ему часто снился один сон: комната, где он и Йоджи были на миссии, но вместо Шварц... Он, занимающийся с Йоджи любовью, целующий его, обнимающий. После этого сна Ран всегда просыпался в поту и долго не мог успокоиться, остановить дрожь и страстное желание пойти к Кудо прямо сейчас и все рассказать. Одно из этого сна он всегда помнил очень точно, и это его останавливало: Йоджи еще не разу не ответил на его поцелуи.
Но пойми, я люблю его тоже.
Не могу без слез.
Айя была почти счастлива. У нее был дом, где ее поддерживали и не давали сдаться, брат, который заботился о ней, хотя стал совсем другим человеком, но она понимала, что груз, который он взвалил на себя, может изменить любого человека, и вот теперь у нее был еще и возлюбленный. Он относился к ней мягко и нежно, совсем как в книжках, которые она читала, пока лежала в больнице, но все было не так хорошо, как ей бы хотелось. Она боялась показаться беспомощной и не хотела зависеть от других людей. Айя старалась всем помогать, чем могла, но у нее это явно не всегда получалось. Конечно же ее никто не ругал, но от этого ей становилось только хуже. Она всегда очень сильно радовалась, когда они оставляли ей работу по дому, такую, что б она справиться.
Сейчас она разносила по комнатам одежду из прачечной, радуясь тому, что ее коляска позволяла преодолевать такое сложное препятствие как ступеньки. Сначала в комнату к Кену: аккуратно сложить футболки и положить на кровать. Потом комната Оми: отдала в руки владельцу, который вежливо поблагодарил и укорил ее за то, что она перетруждается. Почти ритуал. Комната Йоджи: она все еще немного стеснялась туда заходить, поэтому оставалась там максимально непродолжительное время, складывая стопку прямо на стул возле двери. И последняя – комната брата. Айя всегда здесь задерживалась, чтобы в очередной раз ощутить его присутствие. Спокойные пастельные тона, чуть приоткрытое окно, чтобы избавиться от духоты, и их совместное фото в рамке на прикроватной тумбочке. Сегодня рядом с ней лежала какая-то странная папка синего цвета. Девушка положила одежду на кровать, и любопытство взяло верх: она не удержалась и открыла папку. Белоснежные листы бумаги, немного шершавые на ощупь, были исписаны цветными чернилами почерком ее брата. Айя прочла начало одного из них. Судя по всему, это был дневник. Сначала она уговаривала себя положить все на место, но непостижимость ее брата, ее желание познать его, заставили Айю прочесть записи. Читала она не все, только начало, там, где были описаны первые дни после трагедии. Грусть Рана передалась и ей после прочтения. Но потом она зашуршала страницами, в поисках последних записей. Дата ее выхода из больницы и его радость по этому поводу. Сквозь слезы Айя улыбалась и бежала глазами дальше по строчкам. И улыбка слетела с ее лица, как исчезли и слезы. «Ведь я тоже его люблю» - эти строки перечеркивали все в ее жизни. Выходило, что они с братом любили одного человека, любили всерьез. Она запуталась и не знала, что будет дальше.
Йоджи в этот вечер решительно ничего не мог понять в поведении молодого поколения Фуджимий. Айя была не в меру задумчива и изредка странным взглядом смотрела на Рана, который в свою очередь вообще ни на кого внимания не обращал. У Балинеза была прекрасная возможность их сравнить в относительной тишине. Он постоянно поражался тому, что они одновременно такие одинаковые, но и очень разные. В обоих он видел доброту, но если у девушки она была открытая, то Ран ее тщательно ото всех скрывал. Йоджи часто замечал на себе его взгляд. Он думал, что брат так беспокоится за сестру, ведь Йоджи действительно хотел с ней встречаться, хотел, чтобы она была рядом и был уверен, что Рану незачем беспокоится. Ведь они много лет работают вместе, стали близкими друзьями и доверяют друг другу.
Ран встал и вышел из гостиной, пожелав всем спокойной ночи. Кен все еще смотрел по телевизору какой-то фильм, Айя тоже поглядывала в сторону телевизора, а Оми мыл посуду. «Как же она похожа на своего брата внешне», - думал Кудо, разглядывая Айю. - «Схожие черты лица, только вот у Рана они более заостренные, выразительные. Я бы сказал, хищные. А вот Айя более безобидная, скорее, милая по сравнению с ним. Но главное отличие - глаза. Его ведь, скорее, на мои похожи: в них та же боль. Как хорошо, что у этой невинной девочки ее нет. И с чего это я вообще их сравниваю?»
Ран принял душ и подошел к кровати, чтобы убрать оставленную Айей одежду. Тут он заметил, что забыл убрать папку внутрь тумбочки. Она, правда, осталась на месте, но сверху была прикреплен лист бумаги. Он был написан почерком Айи. У Рана из рук выпали футболки, но он этого не заметил.
«Ран. Прости, но я все прочла. Точнее не все, но главное. Мне действительно очень жаль, что я не понимала как тебя трудно. Но, Ран, я не узнаю своего брата. Мой брат никогда бы не сдался. Или ты считаешь меня настолько беспомощной, что я не могла бы с тобой соперничать? Так вот - Йоджи сам в праве выбирать, но просто так я тебе его не отдам, а если твои намерения не изменятся, он узнает об этих листах. И не обманывай себя. Знаю, что ты не согласишься со мной и сейчас придешь в мою комнату все отрицать. Так вот подумай. Ты сейчас смотришь на него так, будто наступил конец света. А если я его поцелую, что будет?
Я все равно буду с ним встречаться, и посмотрим, как ты меня остановишь!
Айя.»
Ран перечитывал эти строчки несколько раз, не понимая логику высказываний Айи. Там было одновременно и требование вступить с ней в борьбу за Йоджи и желание, чтобы он оставил их в покое.
Айя закрыла за собой дверь в комнату. Ей очень хотелось плакать, но она знала, что поступила правильно. Больше Ран к ней с Йоджи не подойдет. Так ему лучше будет. Найдет себе хорошую девушку, но к Йоджи больше не подойдет. Кудо только ее.
Айя прибиралась с утра на кухне. Она полночи ждала прихода брата, но он так и не появился. Даже утром его еще никто не видел, хотя обычно Ран вставал первым.
Она, Оми и Кен уже позавтракали, а вот Йоджи с самого утра пришлось ехать в оранжерею разбираться с перепутанным заказом. Теперь же она была на кухне одна - Кен дежурил в магазине, а Оми ушел в школу.
- Айя, пора к врачу на процедуры, - что умел ее брат, так это подходить бесшумно и практически незаметно. Она посмотрела ему в глаза, ожидая реакцию на вчерашнюю записку, но они как всегда были спокойными, а взгляд - доброжелательным по отношению к ней. Айя сделала следующий вывод: раз Ран об этом не говорит, то все понял и примет это молча. Она направила свое кресло-каталку к выходу.
- Хорошо, Ран, я уже готова.
- Ты таблетки забыла выпить. Вот, - Ран подал стакан воды и две таблетки. Айя покорно выпила их и вернула брату стакан.
На улице Ран помог ей устроиться в машине и убрал коляску в багажник, потом обошел машину и сел за руль. Айя неуверенно посмотрела на него. Она чувствовала себя уставшей за долгое утро и бессонную ночь.
- Ран, а ничего, что я посплю?
- Конечно Айя, - глаза ее тут же сомкнулись. Ран осторожно провел рукой по ее щеке, убирая прядь волос.
- Прости, сестренка, но для тебя так будет лучше.
Айя открыла глаза и огляделась. Машина как раз остановилась около неизвестного ей здания.
- Ран, я долго спала? Где мы?
- Айя, врач сказал, что тебе нужно пройти курс физиотерапии в этом санатории. На неделю ты останешься здесь, - Абиссинец вышел из машины и стал доставать ее кресло-каталку. Айя сидела, ошарашенная этой новостью. Когда он подошел и открыл дверь, чтобы помочь ей, Айя посмотрела на него возмущенным и умоляющим взглядом.
- Ран, не надо, пожалуйста. Я прошу, не надо.
- Айя, это только тебе на пользу, мы и так долго откладывали твой приезд сюда, - он пересадил ее в кресло. - А, заодно, ты должна кое над чем подумать.
- Ран, о чем ты? Это нечестно! Я не специально это узнала, Ран! - у Айи на глазах стояли слезы.
- Скажи, ты ведь не весь дневник прочла?
Айя закрыла лицо ладонями и отрицательно покачала головой.
- Тогда у тебя есть время прочесть его здесь. Через неделю мы с тобой поговорим. Айя, это очень серьезно, поэтому, пожалуйста, прочти его внимательно. – К ним подошли медики. – прости меня, Айя. Он положил ей на колени синюю папку, обошел машину и быстро сел в нее.
- Ран!
Йоджи удивился, когда не обнаружил ни Айю, ни Рана дома, хотя они должны были уже давно вернуться.
Машина Рана появилась поздно вечером. Кудо, Хидака и Цукиено сидели вместе в гостиной и ждали самого худшего. Абиссинец вошел в комнату и обвел всех усталым взглядом.
- Ложитесь спать, - завтра у нас миссия. Это была их первое задание со времени выздоровления Айи.
Йоджи встал и с тревогой посмотрел на него.
- Ран, а где Айя?
- В санатории. Она пробудет там неделю. Так порекомендовал врач.
Не желая больше никого слушать, Ран ушел наверх, в свою комнату. Он чувствовал себя предателем по отношению к сестре, но утренний звонок Мэнкс решил все. У них есть миссия, которую они обязаны выполнить и рисковать сестрой он не может. Вначале он все же хотел оставить ее дома, но когда узнал, что им, возможно, придется столкнуться со Шварц, то сразу же согласился на предложение Мэнкс. Правда, это была не единственная причина.
Айя сидела на кровати в больничной палате. Слезы катились по щекам и падали на листы бумаги, которые лежали на ее коленях. Записи в тех местах, куда на них попадали слезы, расплывались и становились нечеткими. Поверить в то, что было там написано, она не могла, забыть не представлялось возможным. Это было просто нереально. Какой-то фильм ужасов без возможности переключить канал или просто выключить телевизор.
|
и очень интересно, что в этом дальше будет...
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума