|
Отправлено: 20.08.07 12:23. Заголовок: Re:
Они говорили всю ночь, я говорил как все.
Но, правду сказать, я не знаю, о чем шла речь.
Я был занят одним: тем, насколько ты близко ко мне.
Я могу сказать тебе то… то, что ты знал во сне:
Я предлагаю тебе работать вместе со мной,
Ожидая наступления яблочных дней.
Я мог бы купить тебе дом по эту сторону дня.
Но, чтобы идти сквозь стекло, нужно владеть собой.
А это одно из тех качеств, которых нет у меня.
Но кто-то играет, и я должен петь.
И с каждым днем все сильней
Мое ощущение, что это просто мой метод любви.
И я ожидаю наступления яблочных дней.
Под утро Антон замерз. Во сне ему казалось, что кто-то укрыл его краем простыни и обнял, согревая. Но когда он проснулся, солнце уже било в окна, и рядом никого не было. В пустой кухне на столе стоял остывший чай и обжаренная колбаса с расплавленным сыром на сковородке. Хлеба в доме не было, сам же вчера не купил. На зеркале в прихожей обнаружилась записка:
«Не знал, когда тебя будить. Надеюсь, ты не развоплотишься теперь из-за моих щитов? А то могу подсказать менее экстремальный способ их восстановить.
Не покупай больше эту колбасу. Редкая гадость.
P.S. Будешь уходить — сними защиту. Я вчера закрыл квартиру от наблюдения».
И ни «здрасьте», ни «спасибо». Только проехался по всему, до чего дотянулся. Квартиру он закрыл, параноик. Да кому она нужна, та квартира?
Сжевав колбасу (и правда гадость!), Антон помыл посуду и убрал поставленные Темным «глушилки». Добираться на работу пришлось порталом, и так уже опоздал на полчаса.
Последствия необдуманных действий становятся ясны не сразу. Прошло несколько рабочих дней, несколько семейных вечеров у телевизора, пока Антон понял, что собственноручно вывел отношения с Завулоном на новый виток спирали.
Теперь вроде бы все и улеглось, но что-то все же было не так. Знакомое ощущение, которому Антон никак не мог найти название: то ли любопытство, то ли боязнь, то ли азарт, то ли робость — какая-то смесь взбаламутилась и поднялась со дна души. Непонятное, слишком путаное чувство.
А потом Антон вспомнил молоденькую физичку, преподававшую у него астрономию в выпускном классе. Физичка была по неопытности строгой, все время боялась сделать ученикам какую-нибудь непозволительную поблажку, а потому драла с них три шкуры. Еще она не была уверена ни в своем авторитете, ни в умении излагать материал. Потому уроки у нее были всегда идеально продуманы, подготовлены и выстроены. Учеников же она держала на расстоянии, полагая, что небольшая разница в возрасте между учителем и классом грозит нездоровым панибратством.
А еще физичка была красивой и веселой, хоть и тщательно скрывала оба эти достоинства. Потому Антон, лопух, заметил их только к концу первого полугодия. Кое-кто из товарищей уже перешептывался насчет «потискать бы такую», кто-то возмущенно фыркал. А вот Антон никак не мог понять, что за отношение у него к учительнице. Он вдруг обнаружил в себе ранее где-то дремавший интерес к астрономии, потом узнал, что физичка проводит все свободное время в компьютерном классе — и приперся туда с вопросом, не нужна ли ей помощь. Писал как мог какие-то прикладные программки на Бейсике и Паскале. За глаза ругал физичку на чем свет стоит за несправедливо сниженную оценку и слишком большие домашние задания.
На выпускном он пригласил ее на танец, совсем смутился, все время неуклюже наступал ей на ноги и краснел от ударившего в голову шампанского. Поблагодарил за «интересные и полезные уроки», получил в ответ «спасибо за помощь с компьютером» — и больше ее не видел. На стодневки Антон ходить не любил. Говорили, что физичка со временем подобрела, стала более уверенной в себе, вышла замуж и, родив, несколько располнела. Антон всегда отвечал, что рад за нее, но это ему не сильно интересно. И только иногда мелькала мысль, что он год за годом пропускает стодневки именно из-за нее.
И что теперь? Так же прятаться от Завулона всю жизнь? Так уже пробовал, не очень-то вышло. Ох как оно… Один раз — не… ну, не голубой, в общем. Это еще полбеды. Так ведь увяз по уши в личных отношениях с Темным! И кто за язык тянул помощь Завулону предлагать? Пить меньше надо, ох меньше… Теперь придется что-то отвечать на записку Завулона. И как-то обосновывать свой отказ или влезать в новые обязательства. И теперь уже все, никакого Гесера, никакой Светланы, никаких товарищей по работе: это ж сообразить надо было — к Завулону в койку полезть! Нет, точно как с физичкой: тогда тоже было… особо с друзьями не посоветуешься.
Антон украдкой посмотрел на Светлану: ни о чем не догадывается, не почувствовала?
— А когда тебя нету, мы раньше спать ложимся, потому что мама устает, — сообщила Надюшка.
Интересно, это у нее интуиция такая или она незаметно мысли читать умеет? Не приведи Свет ребенку его мысли сейчас читать!
— А ты сегодня не устала? Спать еще не хочешь?
— Хочу, — согласно кивнула дочь. — Только если ты мне расскажешь сказку, — вид у Надюшки был лукавый.
Антон поднял дочь на руки и понес в детскую, на ходу вспоминая сказки.
— Я тебе неправду сказала, — призналась Надюшка, когда дверь в детскую закрылась, и Светлана не могла ее слышать. Собственное признание ее, однако, ни капли не смутило. — Я не хотела, чтобы мама слышала.
— Слышала что?
— К нам сегодня приходил дядя Завулон, — как ни в чем ни бывало выдала Надюшка.
— Кто приходил?! — Антон рванулся было к двери, но Надюшка схватила его за рубашку и прижала пальчик к губам.
— Я маме не сказала, она не знает.
Час от часу не легче…
— Надя, ты ничего не перепутала? Тебе не показалось? Откуда ты дядю Завулона знаешь?
— Он мне сам сказал, что его так зовут. И я ничего не путаю и не придумываю, — Надюшка обиделась. — Ты слушать будешь?
— Прости, я испугался. Дядя Завулон… я же тебе говорил, он Темный.
— А я его не злила, и он был добрый, — довольно поведала дочь. — Дядя Завулон к тебе приходил. Он был там, — она вытянула руку в сторону входной двери, — на лестнице. Я почувствовала и спросила, что он хочет.
Антон восхитился: вот она, Нулевая! Шести лет еще нет, а она слышит то, к чему глухи Великая и целая гирлянда охранных заклинаний.
— Папа, дядя Завулон сказал, что еще придет, когда ты будешь дома. Он сейчас там. Только я думаю, не хочет, чтобы мама его видела.
Отлично! Союз с дочерью против Светланы. Городецкий, и чем же это все закончится, а?
— Дядя Завулон, наверное, красивый, да? — на этих словах Надюшки Антон чуть не подпрыгнул. — Я только в сумраке видела, он такой большой! А еще он мне песню пел про Бабу Ягу и Лешего! Хочешь, я тебе спою? Я запомнила! Только она грустная…
— Завтра споешь, хорошо? — машинально ответил Антон, поправил одеяло и погладил Надюшку по голове. — А сейчас спи, а то… эмм… дядя Завулон скучать будет на лестнице.
Дочь спорить не стала. Видимо, судьба заскучавшего на лестнице «дяди» тронула ее.
Антон накинул куртку, взял сигареты, прихватил на кухне мусорное ведро и вышел на лестничную клетку. Завулон сидел на корточках у стены на площадке между этажами. Антон сперва опрокинул ведро в мусоропровод, потом достал и закурил сигарету, а только потом поднялся к Завулону.
— Что тебе нужно от моей дочери?
— Сильна… — словно бы поделился размышлениями Темный. — Я и подойти не успел, она вмиг почувствовала. Твоя школа, а, Антон?
— Где уж мне за ней… — пробормотал Антон.
— Да, подрастет — еще намучаешься, — согласился Завулон.
— Ты зачем пришел?
— Да так. Спросить, получил ли ты мою записку. И проверить, не развоплотился ли ты от угрызений совести, — Завулон захихикал. Но к этому его хихиканью Антон уже давно успел привыкнуть.
— А что не так с моей совестью?
— Что-то не так, — Темный сделал серьезное лицо. — Нормальный Светлый на твоем месте страдал бы либо по поводу измены жене, либо по поводу греха мужеложства. На худой конец — по поводу моих щитов.
— Ты Светлых со святыми не путаешь?
— Спутаешь вас… — Завулон вздохнул.
Сигарета догорала. Антон забыл вовремя стряхнуть пепел, и теперь счищал его хлопья с куртки. Завулон прислонился к стене и запрокинул голову, словно его крайне интересовала лампочка на потолке.
— Зачем ты пришел? — повторил Антон.
— Спросить, что ты решил.
— Откуда мне знать, на что я соглашаюсь?
— Всего лишь на мою компанию, — усмехнулся Темный. — Хвостатую и с лапами, правда.
Сигарета догорела почти до фильтра. Антон прикурил вторую. Отчего-то разговоры с Завулоном порой выходили проще и честнее, чем со Светлыми, с товарищами по работе, с любимой женой. Ох, а с любимой ли? Может, судьбу не изменить и время любви не зависит от рангов и категорий? «Будешь с ней некоторое время, — так сказал Гесер тогда, на крыше. — Великие всегда идут по телам друзей и любимых». Что же, выходит, не затопчут разве что враги?
— Почему ты предлагаешь это мне, Завулон?
— Я бы не стал держать тебя на кадровой работе, — заметил Темный. — Ты совсем навыки аналитика потерял, Антош. Сколько в Дневном дозоре магов моего уровня? Или хотя бы просто магов вне категории?
— Если никого нового не появилось…
— Не появилось. Так что ни одного. Баланс сил уравновешен по Москве в целом, по Дозорам баланса нет. Как думаешь, кто способен меня страховать?
Этого Антон не знал. И потому выразительно пожал плечами, демонстрируя степень своей неосведомленности.
— Так что мне, к Гесеру или Ольге на поклон идти? Или к твоей жене?
— А ко мне на поклон, значит, можешь?
Темный усмехнулся — по-настоящему весело, так что даже искры в глазах блеснули:
— Тебе кланяться я уже опоздал. Это надо было делать до того, как становиться в коленно-локтевую.
Антон бы на его месте сквозь землю провалился, а этому смешно. Неужели он правда такой, как говорит? И ему не нужно, чтобы его любили, на его чувства отвечали, хотели быть рядом?
— А если я не соглашусь?
— Мне придется выкручиваться своими силами. А ты не узнаешь о сумраке того, что я мог бы тебе рассказать, — Темный хитро прищурился и добавил с деланным безразличием: — Ничего страшного. Гесер вот не знает — и спокойно живет.
Завулон старался зря. Антон не собирался отказываться. Во всяком случае, сперва надо посмотреть своими глазами, что там предлагают. А для этого придется хоть раз поучаствовать в… гм… мероприятии. Или Темный это уже понял, теперь только подкидывал веток в огонь?
— И как это будет выглядеть? Клуб выходного дня?
Завулон потер переносицу, попытался было сковырнуть со стены начавшую отслаиваться краску, но Антон неодобрительно покачал головой, и Завулон руку убрал.
— Можно и клуб, — согласился он. — Тебя, наверное, жена заждалась, скоро искать начнет. Не думаю, что она мне будет рада.
Интересно, а Завулон из секс-спортсменов? Для которых главное — уложить в постель хоть на раз, а потом бежать за следующей? Или, тьфу ты, за следующим? Или у него еще какие-то планы на уме?
Антон отогнал непрошенные мысли: обещал же себе не думать о той ночи. Потушил сигарету и вернулся в квартиру.
— Антон, это ты? — донеслось из комнаты, как только он переступил порог. — Ты куда пропал?
— Курил. Ты же просила поменьше дымить в квартире? Вот, выполняю.
Свое право курить на собственной кухне Антон считал священным, и это было поводом для постоянных размолвок со Светланой. Уступать жене Антон не собирался, но сегодня можно было поиграть в перемирие.
Впрочем, я не о времени, я о себе, о частных своих проблемах,
О языке насущном, а не о слоге, который сидит в чалме.
Действовать ли мне дальше и если действовать, то в каких морфемах?
Тоном каким бравировать, молодецки глядя в глаза зиме?
Я по-советски пробовал — не далось, мешал аромат кутузки.
Пробовал по-московски — расползлось по швам, оторви да брось.
Много платя за транспорт, и по-ростовски пробовал, и по-тульски.
Взять в оборот хотел неродное слово — приступом не взялось.
Ладно, попробуем по-пластунски, авось.
Ему показалось, что Сумрак донес тихое, словно далекое эхо, «Дочке привет передай». Теперь уже только утром, Надюшка спит…
Странно это все выходило: он курит в подъезде, прячась от жены, с Темным. Встречается с ним на квартире у приятеля. У них какие-то совместные планы, в которые Антон не хотел бы никого посвящать. Словно студенческая жизнь вернулась, и еще придется наспех листать ночами конспекты, придумывать отмазки для декана и пробираться после полуночи в общежитие мимо бдительной вахтерши. Только конспекты теперь посерьезней, декан превратился в Гесера, а за вахтершу, стало быть, Светлана. Да в союзниках у него теперь не сосед по комнате, а не по возрасту сообразительная дочь.
У мага третьего уровня нет особого выбора. Он может и должен делать то, на что способен. Антон вышел из категорий, и жизнь обрушилась на него всем своим многообразием: что позволено Высшему? И чего нельзя? Что можно Йове, нельзя корове, как говорится. Но и не пристало Йове, что позволительно корове.
Антон долго ворочался в постели. Света потянулась к нему, игриво потеребила за ухо. Ну да, секс — лучшее снотворное, это верно. Лаская жену привычными, заученными движениями, буднично, без таинства и восторга входя в нее, Антон вдруг понял, что вышел не только из категорий. Еще вырос из того возраста, когда мгновенно загораешься и страстно хочешь любую симпатичную девушку, только бы дала. А теперь вот, оказывается, стало иметь значение, как к ней относишься. Относился Антон к Светлане хорошо, только вот в его постели она была чужая и лишняя.
— Что-то не так, Антон?
— Все так, все замечательно. Только я устал, спать хочу.
Принимай поздравления, светлый маг Антон Городецкий. Вот ты и научился врать собственной жене.
К счастью, «снотворное» работало безотказно.
«Клуб выходного дня» заработал на следующей неделе. День был холодный и ветреный, но ясный. Выходя из метро, Антон повыше поднял воротник и зашагал к условленному месту. Ждать Завулона не пришлось: тот кутался в свое неизменное пальто, одной рукой придерживал берет, чтобы его не сорвало ветром, и задумчиво смотрел в небо.
Измайловский парк встретил их неприветливо, словно нежданные гости нарушали какие-то его планы. Деревья гнулись под ветром, по дорожкам разбегались уже пожухлые опавшие листья. Завулон быстрым шагом шел куда-то вглубь парка, и Антону ничего не оставалось, как следовать за ним.
— Твоя задача — просто быть рядом и вытащить меня в случае чего, — проинструктировал Завулон, когда они забрались в относительно заброшенную часть парка.
Антон кивнул, и они скользнули в сумрак. На первом слое ничего необычного не происходило. Завулон осмотрелся здесь, побродил среди потускневших красок и без того неяркого осеннего парка и ушел на второй слой. Антон вспомнил, как видится этот слой впервые: туман словно свернувшееся молоко, тени реальности теряются в нем; беспокойно и тяжело дышать. Но, похоже, здесь Завулон уже освоился: он принял сумеречный облик, глаза демона горели желтым огнем, неестественным для этого серого мира.
Темный выглядел рыбой, наконец-то выпущенной в воду после долгого пребывания на суше. Так вот каково это — быть Высшим? Сумрак становится роднее реальности, и невозможность погрузиться в него остра, как разлука с близким. Завулон нашел и поднял свою тень, и Антон ушел с ним на третий слой. Сумеречные деревья казались еще неприветливее реальных. Теперь было видно, что пестрые, как лоскутное одеяло, щиты Завулона неоднородны: где-то защита была прочной и надежной, а где-то — тонкой и хрупкой. Сумрак вился вокруг уязвимых мест, пытаясь дотянуться до лакомого кусочка — беззащитного Высшего, наполненного силой под завязку.
— Привал, — сказал Темный, усаживаясь на низкую ветку сумеречного дерева. Антон пытался понять, что делает Завулон, но тот ничего не пояснял, просто плел что-то из силовых нитей, и сумрак волновался вокруг него. Через некоторое время Антон заметил, что под фрагментарным щитом проглядывает еще один, более хрупкий, но цельный. Завулон укладывал нити замысловатыми петлями, и этот щит постепенно становился прочнее. Это было умение, неведомое Антону: его щиты формировались как-то сами собой. Что-то приходилось поправлять, что-то менять, что-то наращивать, но в целом все происходило само и особого вмешательства не требовало. Потому теперь Антон пытался понять и запомнить действия Темного: кто знает, не придется ли когда-то и самому ставить сумеречные щиты ускоренными темпами?
Завулон закончил свое плетение и вновь поднял тень. На четвертом слое фрагментарный щит казался кое-как сколоченным из щепок забором. Дыр в нем было предостаточно, сумрак устремился в них, лизнул внутренний щит, закружился вокруг него. Завулон стоял и даже не пытался что-то предпринять. Сломались самые тонкие из «щепок», внутренний щит прогнулся, и Темный опустился на перламутровый песок, тяжело дыша открытым ртом.
— Я могу помочь?
Завулон отрицательно покачал головой:
— Я не был здесь с августа. Щиты на этот слой еще не рассчитаны.
Несколько минут сидели молча. Антон с беспокойством поглядывал на Темного: внутренний щит у того гнулся и шел волнами, по его поверхности текла, перераспределяясь, сила. Сумрак собирался клубами вокруг Завулона. А глаза у того были дурашливо-счастливые. Завулон пересыпал песок из ладони в ладонь, тот тек сквозь пальцы тонкими светящимися струйками.
Наконец Завулон встрепенулся и протянул руку Антону:
— Помоги. Мне пора уходить отсюда.
Третий слой, второй, первый — Антон не решился сразу выдернуть Темного в реальность. Рука у Завулона была холодная и влажная, на лбу проступила испарина, и волосы на висках слиплись. В реальности Темный подставил лицо холодному ветру, позволяя ему высушить капельки пота и слезы в уголках глаз. С полчаса Антон с Завулоном бродили по парку, а потом вновь вернулись в сумрак. Завулон не торопился, и на пятый слой сегодня даже не заглядывал. Постепенно привыкал к четвертому, перебирал силовые нити, что-то поправлял в уже сформированном щите.
К середине дня он вымотался окончательно. Похоже, в присутствии Антона Темный старался выжать максимум из каждого погружения в сумрак. Силы у него заметно убавилось, но вид был довольный.
Деловая часть встречи закончилась, и теперь оба неловко переминались с ноги на ногу. Вести друг друга в кафе? Так не с барышней же на свидании! Просто разойтись по домам без лишних слов? Все же вместе полдня провели, странно было бы…
— Спасибо, Антош, — Завулон сжал его плечо.
Антон развел руками, не зная, что ответить.
— В следующую субботу?
— Да, Антош. Я еще перезвоню.
Когда провожаешь в сумрак ученика, Иного ниже тебя уровнем или недавно инициированного, это одно. Чувствуешь ответственность, заботу, удовлетворение от успехов ученика. Как с Ласом, например. Когда же приходишь в Сумрак с опытным магом и заботишься о нем, ощущение пьянит. Не понять, кто из двоих сильнее в этот момент, кто кому помогает и кто кого учит. Чувствуешь себя одновременно мудрым покровителем и неоперившимся птенцом, ощущаешь разделяющую вас пропасть и полное, абсолютное равенство. Наверное, не каждому Иному доводится испытать подобное, и Антон был благодарен Завулону уже за такую возможность.
Продолжение следует
Использованы песни:
"Яблочные дни" Аквариум
"Целое лето" Щербаков
|
...Согласна с Clariche - Антону тоже необходимо попробовать эту роль)
Просто у меня тут иначе никак не получались отношения. 
Оффтоп: Давно это, конечно, было, но я Завулона топом всегда делала...
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума